Войти
| Владимир Набоков | |
|---|---|
 Набоков в Монтрё, Швейцария, 1973 | |
| Родился | Набоков Владимир Владимирович. 22 апреля [OS 10 апреля] 1899. Санкт-Петербург, Российская Империя |
| Умер | 2 июля 1977 (1977-07-02) (78 лет). Монтрё, Швейцария |
| Род <занятий72> | Писатель, профессор |
| Национальность | Русский, американский и швейцарский |
| Alma mater | Кембриджский университет |
| Литературное движение | Модернизм, постмодернизм |
| Известные произведения | Защита (1930). Отчаяние (1934). Приглашение на казнь (1936). Дар (1938). «Знаки и символы » (1948). Лолита (1955). Пнин (1957). Бледный огонь (1962). Говори, память (1936–1966). Ада, или Ардор (1969) |
| Супруг | Вера Набокова |
| Дети 53 5>Дмитрий Набоков | |
| Подпись |  |
| Сайт | |
| владимир-набоков.org | |
 Литературный портал | |
Владимир Владимирович Набоков (русский: Владимир Владимирович Набоков (
слушать ); 22 апреля [OS 10 апреля] 1899 - 2 июля 1977), также известный под псевдонимом Владимир Сирин (Владимир Сирин), русско-американским романист, поэт, переводчик и энтомолог. Родившись в России, он написал девять своих первых романов на русском языке (1926–38), живя в Берлине. Он добился международного признания и известности после того, как переехал в США и начал писать на английском языке. Набоков стал гражданином Америки в 1945 году, но он и его жена вернулись в Европу в 1961 году, поселившись в Монтрё, Швейцария.
Набокова Лолита (1955) заняла четвертое место в списке Современная библиотека 100 лучших романов в 2007 году; Pale Fire (1962) занял 53-е место в том же списке; а его мемуары «Говори, память » (1951) заняли восьмое место в списке величайших документальных произведений 20-го века издателя Random House. Он семикратным финалистом Национальной книжной премии в области художественной литературы.
Набоков также был экспертом лепидоптерологом и составителем шахматных задач.
Дед автора, Дмитрий Набоков, министр юстиции при царе Александре II. 
Отец автора, В. Д. Набоков в офицерской форме Первой мировой войны, 1914 г. 
Особняк семьи Набоковых в Санкт-Петербурге. Сегодня здесь находится музей Набокова Набоков родился 22 апреля 1899 г. (10 апреля 1899 г. по старому стилю ) в Санкт-Петербурге В богатую и известную семью русского дворянства. Его семья ведет свои корни к татарскому князю Набоку Мурзе 14 века, поступил на службу к царям и от которого происходит фамилия. Его отцом был Владимир Дмитриевич Набоков (1870–1922), либеральный юрист, государственный деятель и журналист, а его матерью была наследница Елена Ивановна, урожденная Рукавишникова, внучка миллионера золотого прииска собственник. Его лидер был лидером дореволюционной либеральной конституционно-демократической партии и системы уголовного праве и политики. Среди его двоюродных братьев был композитор Николай Набоков. Его дед по отцовской линии, Дмитрий Набоков (1827–1904), был министром юстиции России во время правления Александра II. Его бабушка по отцовской линии была балтийской немкой баронессой Марией фон Корф (1842–1926). По немецкому происхождению своего отца Набоков был связан с композитором Карлом Генрихом Грауном (1704–1759).
Владимир был старшим и любимым ребенком в семье с четырьмя младшими братьями и сестрами: Сергей (1900–45), Ольга (1903–78), Елена (1906–2000) и Кирилл ( 1912–64). Сергей был убит в нацистском концлагере в 1945 году после публичного осуждения гитлеровского режима. Писатель Айн Рэнд Ольгу (ее близкую подругу из Стоюниной гимназии) как стороннюю вспоминающую конституционную монархию, которая впервые пробудила Рэнда к политике. Елена, которая стала своей любимой сестрой Владимира, опубликовала с ним переписку в 1985 году. Она был незаменим для биографов Набокова.
Детство и юность Набокова провел в Санкт-Петербурге и в усадьбе Выра возле Сиверской, к югу от города. Его детство, которое он называл «идеальным» и «космополитическим», было примечательным по нескольким причинам. В семье говорили на английском и французском языках, а Набоков с ранних лет говорил на трех языках. Он, что первая английская книга, которую прочитала ему его мать, была «Непонятый» (1869) Флоренс Монтгомери. К большому разочарованию своего патриотичного отца, Набоков умел читать и писать по-английски раньше, чем по-русски. В своих мемуарах Говори, память Набоков вспоминает многочисленные подробности своего привилегированного детства. Способность вспоминать в ярких деталях воспоминания о своем прошлом из его благих данных, которая проходит от его первой книги Мэри до более поздних работ, таких как Ада или Ардор: A Семейная хроника. Хотя номинально семья была православной, религиозного рвения в ней было мало. Владимира не заставляли ходить в церковь после того, как он потерял интерес.
В 1916 году Набоков унаследовал имение Рождествено рядом с Вырой от своего дяди Василия Ивановича Рукавишникова («Дядя Рука» в «Говори, Памяти»). Он потерял ее в Октябрьской революции год спустя; это единственный дом, которым он когда-либо владел.
Имение Рождествено 16-летний Набоков унаследовал от своего дяди по материнской линии. Набоков владел им меньше года, прежде чем потерял его в Октябрьской революции. Юность Набокова была периодом, когда он предпринял свои первые серьезные литературные начинания. В 1916 году он опубликовал свою первую книгу «Стихи», сборник из 68 русских стихов. В то время он учился в Тенишевской школе в Санкт-Петербурге, где его литературный учитель Владимир Васильевич Гиппиус критиковал его литературные достижения. Через некоторое время после публикации Стихи Зинаида Гиппиус, известная поэтесса и двоюродная сестра его учителя, сказала отцу Набокова на светском мероприятии: «Пожалуйста, скажите своему сыну, что он никогда не будет писателем» <309.>
После Февральской революции 1917 года отец Набокова стал секретарем Временного правительства России в Санкт-Петербурге. После Октябрьской революции семья вынуждена бежать из города в Крым, поначалу не ожидая, что уедет надолго. Они жили в имении друга и в сентябре 1918 года переехали в Ливадию, в то время входившую в состав Украинской республики. Отец Набокова стал министром юстиции в Крымском краевом правительстве.
после вывода немецкой армии в ноябре 1918 г. и разгрома Белой армии (начало 1919 г.).), Набоковы искали ссылку в Европу вместе со многими другими русскими беженцами. Они ненадолго поселились в Англии, где Владимир поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета, сначала изучая зоологию, славянские и романские языки <351.>. Его результаты экзамена по первой части Трипо, взятые в конце второго года, были отмечены первым. Он сдал вторую часть экзамена на четвертом курсе, сразу после смерти отца. Набоковался, что может провалить экзамен, но его сценарий был опасен второсортным. Его окончательный результат экзамена был второстепенным, и его степень бакалавра была присвоена в 1922 году. Позже Набоков использовал свой опыт в Кембридже, чтобы написать несколько произведений, в том числе романы Слава и Настоящая жизнь Себастьяна Найта.
В 1920 году семья Набокова переехала в Берлине, где его отец основал эмигт газету «Руль». Набоков последовал за ними в Берлин два года спустя, после завершения учебы в Кембридже.
В марте 1922 года отец Набокова был смертельно ранен в Берлине русскими монархистами Петром Шабельским-Борком и Сергеем Таборицким когда он пытался прикрыть настоящую цель, Павел Милюков, лидер Конституционно-демократической партии в изгнании. Набоков неоднократно упоминала эту ошибочную насильственную смерть в своих произведениях, где встречали свою смерть случайно. (В одной интерпретации его романа Бледный огонь, например, убийца по ошибке убивает поэта Джона Шейда, когда его фактическая цель - беглый европейский монарх.) Вскоре после смерти его отца мать и сестра Набокова переехали в Прага.
Набоков остался в Берлине, где он стал признанным русским поэтом и писателем в эмигрантской общине; Публикуется под псевдонимом В. Сирин (отсылка к сказочной птице из русского фольклора). Чтобы пополнить свой скудный писательский доход, он преподавал языки и давал уроки тенниса и бокса. О своих 15 берлинских годах Дитер Э. Циммер писал: «Он никогда не любил Берлин и, в конце концов, очень не любил его. Он жил в оживленной русской общине Берлина, которая была более менее самодостаточной, оставаясь после он распался, потому что ему некуда было идти. Он мало знал немецкого. Он знал немного немцев, за исключением хозяйств, владельцев магазинов и иммиграционных служащих в полицейском управлении ».
В 1922 году Набоков обручился со Светланой. Сиверт; она разорвала помолвку в начале 1923 года, родители беспокоились, что он не сможет ее обеспечить. В мае 1923 года он познакомился с Верой Евсеевной Слоним, русской еврейкой, на благотворительном балу в Берлине. Они поженились в апреле 1925 года. Их единственный ребенок, Дмитрий, родился в 1934 году.
В 1936 году Вера потеряла работу из-за все более антисемитской среды. В том же году убийца отца Набокова был назначен заместителем командира группы русских эмигрантов. В том же году Набоков начал искать работу в русскоязычном мире. В 1937 году он уехал из Германии во Францию, где у него был короткий роман с Ириной Гуаданини, тоже русской эмигранткой. Его семья последовала за ним во Францию, совершив визит в Прагу, а затем провела время в Каннах, Ментоне, Кап д'Антиб и <370.>Фрежюс, наконец, поселился в Париже. В этом городе также была русская эмигрантская община.
В мае 1940 года Набоковы бежали от наступающих немецких войск, достигнув Соединенных Штатов через SS Champlain. Брат Набокова Сергей не уезжал из Франции и умер в концлагере Нойенгамме 9 января 1945 года.
Дом по адресу 957 East State St., Итака, Нью-Йорк, где Набоков жил со своей семьей в 1947 и 1953 годах, преподавая в Корнельском университете. Здесь он закончил «Лолиту» и начал писать «Пнин». Набоковы поселились на Манхэттене, Владимир начал добровольную работу энтомологом в Американском музее естественной истории.
Набоков присоединился к сотрудникам Колледж Уэллсли в 1941 году в качестве постоянного лектора по сравнительной литературе. Эта должность, созданная специально для него, обеспечила доход и свободное время для творческого творчества и продолжения своей лепидоптерии. Набокова помнят как основателя русского отдела Уэллсли. Семья Набоковых проживала в Уэлсли, штат Массачусетс, в течение 1941–42 учебного года. В сентябре 1942 года они переехали в Кембридж, где прожили до июня 1948 года. После лекционной поездки по США Набоков вернулся в Уэллсли на 1944–45 учебный год в качестве лектора на русском языке. В 1945 году он натурализованным гражданином Соединенных Штатов. В период с 1947 по 1948 год он работал в качестве единоличного русского факультета Уэллсли, предлагая курсы русского языка и литературы. Его уроки пользовались популярностью как благодаря его уникальному стилю преподавания, так и благодаря интересу военного времени ко всему русскому. В то же время он был фактическим хранителем лепидоптерий в Гарвардском университете в Музее сравнительной зоологии. После поощрения Морриса Бишопа, Набоков покинул Уэллсли в 1948 году, чтобы преподавать русскую и европейскую литературу в Корнельском университете, где он преподавал до 1959 года. Среди его учеников в Корнелле были будущие НАС Верховный суд судья Рут Бейдер Гинзбург, который позже определила, что Набоков оказал большое влияние на ее развитие как писателя.
Набоков написал Лолита во время поездок по сбору бабочек на западе США, которые он совершал каждое лето. Вера действовала как «секретарь, машинистка, редактор, корректор, переводчик и библиограф; его агент, бизнес-менеджер, юрисконсульт и шофер; его научный сотрудник, ассистент преподавателя и профессорский дублер »; когда Набоков попытался сжечь незаконченные наброски «Лолиты», Вера его остановила. Он назвал ее самой веселой женщиной, которую он когда-либо знал.
В июне 1953 года Набоков и его семья отправились в Ашленд, штат Орегон. Там он закончил «Лолиту» и начал писать роман Пнин. Он бродил по соседним горам в поисках бабочек и написал стихотворение под названием «Линии, написанные в Орегоне». 1 октября 1953 года он и его семья вернулись в Итака, штат Нью-Йорк, где позже он будет учить молодого писателя Томаса Пинчона.
Могила Набоковых в Cimetière de Кларенс около Монтрё, Швейцария После большого финансового успеха Лолиты Набоков вернулся в Европу и посвятил себя писательству. В 1961 году они с Верой переехали в отель Montreux Palace в Montreux, Швейцария; он оставался там до конца своей жизни. Из своей квартиры на шестом этаже он вел свои дела и совершал туры в Альпы, на Корсику и Сицилию, чтобы охотиться на бабочек. Он умер 2 июля 1977 года в Монтрё. Его останки были кремированы и захоронены на кладбище Кларенс в Монтрё.
. В момент своей смерти он работал над романом под названием The Original of Laura. Вера и Дмитрий, которому было поручено литературное исполнение Набокова, проигнорировали просьбу Набокова сжечь неполную рукопись и опубликовали ее в 2009 году.
Набоков в 1960-е годы 
Набоков в 1973 году Набоков известен как один из ведущих стилистов-прозаиков ХХ века; его первые произведения были на английском языке, но наибольшей известности он добился благодаря романам, написанным на английском языке. Как трехъязычный (также пишущий по-французски, см. Mademoiselle O) мастер, его сравнивали с Джозефом Конрадом ; Однако Набокову не нравились и сравнение, и работа Конрада. Он сетовал критику Эдмунду Уилсону : «Я слишком стар, чтобы меняться Конрадикально» - что Джон Апдайк позже назвал «гениальной шуткой». Это горе пришло в 1941 году, когда Набоков был американцем-подмастерьем меньше года. Позже, в письме Уилсона в ноябре 1950 года, Набоков предлагает твердую, не комическую оценку: «Конрад знал, как обращаться с готовым английским языком лучше, чем я; но я лучше знаю другой вид. Он никогда не опускается до глубины моих солецизмов, но ни то, ни другое. Его трехъязычное воспитание оказало глубокое влияние на его артистизм.
Набоков сам перевел на русский язык две книги, которые «Неоспоримые доказательства» и «Лолита» он изначально написал на английском, «Неопровержимые доказательства» и «Неоспоримые доказательства» был сделан из-за того, что Набоков чувствовал указание на английской версии. и потратить много времени на объяснение вещей, которые хорошо известны в России; затем он решил переписать книгу еще раз, на своем родном языке, и после этого он сделал окончательную версию «Говори, запоминай» (Набоков сначала хотел назвать ее «Говори, Мнемозина »). Набоковым сторонником индивидуализма и отвергал концепции и идеологии, ограничивающие индивидуальную свободу и самовыражение, такие как тоталитаризм в его различных формах, а также Зигмунд Фрейд психоанализ. Poshlost, или, как он переписал, пошлость, презирают и часто высмеивают в его работах. При переводе «Лолиты» Набоков пишет: «Я вообразил, что в каком-то далеком будущем кто-нибудь может создать русскую версию Лолиты. Я направил свой внутренний телескоп на эту конкретную точку в далеком будущем и увидел, что каждый абзац, как бы он ни был с ловушками, может привести к отвратительному неправильному переводу. В руках отрицательного труженика русская версия Лолиты будет полностью испорчена и испорчена пошлыми пересказами или грубыми ошибками. Поэтому я решил перевести ее сам. "
Творческий процесс Набокова включал написание фрагментов текста на сотнях учетных карточек, которые он расширял на параграфы и главы и переставлял, чтобы сформировать структуру своих романов - процесс, который был принят многими сценаристами в последующие годы.
Набоков публиковался под псевдонимом «Владимир Сирин» в 1920-1940-х годах, иногда для того, чтобы скрыть свою личность от критиков. Он также появляется в эпизодических образах в некоторых из своих романов, таких как персонаж «Вивиан Даркблум» (анаграмма из «Владимира Набокова»), которая появляется и в Лолите, и в Аде, или в Ардоре, и в персонаже Блавдак. Виномори (еще одна анаграмма имени Набокова) в «Короле, королеве, валете». Сирин упоминается как другой автор-эмигрант в своих мемуарах, а также упоминается в Пнине.
Набоков известен своими сложными сюжетами, умной игрой слов, смелыми метафорами и прозаическим стилем, способным как к пародии, так и к интенсивному лиризму. Он п олучил известность и известность благодаря своему роману «Лолита» (1955), в котором рассказывается о всепоглощающей страсти взрослого мужчины к двенадцатилетней девочке. Этот и другие его романы, в частности «Бледный огонь» (1962), принесли ему место среди величайших романистов 20 века. Его самый длинный роман, вызвавший неоднозначную реакцию, - это Ада (1969). Он посвятил сочинению этого романа больше времени, чем любой из его других. Художественная литература Набокова отличается лингвистической игривостью. Например, его рассказ «The Vane Sisters » отчасти известен своим акростихом заключительным абзацем, в котором первые буквы каждого слова составляют послание из загробного мира. В другом из своих рассказов «Знаки и символы » (1958) Набоков создает персонажа, страдающего воображаемой болезнью под названием «Референциальная мания», в которой страдающий сталкивается с миром объектов окружающей среды, обменивающихся закодированные сообщения.
Статус Набокова как литературного критика во многом основан на его четырехтомном переводе и комментариях к стихотворному роману Александра Пушкина Евгений Онегин, опубликован в 1964 году. Этот комментарий заканчивался приложением под названием Заметки о Просодии, которое приобрелособственная репутация. Это проистекало из его наблюдений, что, хотя тетраметры ямба Пушкина были частью русской литературы в течение довольно коротких двух столетий, они были ясно поняты русскими просодистами. С другой стороны, он считал гораздо более старые английские тетраметры ямба запутанными и плохо документированными. По его собственным словам:
Я был вынужден изобрести собственную небольшую простую терминологию, объяснить ее применение к некоторым системным стихотворным формам и предаться некоторым довольно большим деталям классификации, чем я даже взялся за ограниченный объект этих заметок. перевод пушкинского «Евгения Онегина», цель, которая сводится к очень немногим - по сравнению с несколькими предварительными выступлениями, - а именно к нескольким вещам, которые нерусский исследователь русской литературы должен знать в отношении русской просодии в целом и Евгения Онегина в частности.
Лекции Набокова в Корнеллском университете, собранные в «Лекции по литературе», раскрывают его противоречивые идеи относительно искусства. Он твердо верил, что романы не должны быть нацелены на обучение и что читатели не должны просто сопереживать персонажа, но что нужно достичь «высшего» эстетического удовольствия, от части за счет уделения большого внимания деталям стиля и структуры. Он ненавидел то, что он считал «общими идеями» в романах, и поэтому, обучая Улисса, например, он настаивал, чтобы студенты следили за тем, где находятся персонажи в Дублине (с помощью карты). вместо того, чтобы преподавать сложную ирландскую историю, многие критики важного понимания романа. В 2010 году журнал Китч, студенческое издание в Корнелле, опубликованной статье, в которой основное внимание уделяется размышлениям студентов о его лекциях, а также исследовали давние отношения Набокова с Playboy. Набоков также хотел, чтобы его ученики описывали детали романов, а не повествование истории, и был очень строг, когда дело касалось оценок. Когда Эдвард Джей Эпштейн описал свой опыт занятий с Набоковым, Набоков с первых же лекций дал понять, что он мало заинтересован в братстве со студентами, будут знать не по имени, а по номеру места.
Набоков был самопровозглашенным синестетом, который в молодом возрасте приравнял число пять к красному цвету. Аспекты синестезии можно найти в нескольких его работах. Его жена также показала синестезию; как и ее муж, ее мысленный взор ассоциировал цвета с определенными буквами. Они получили, что Дмитрий разделял эту черту, и другие цвета, которые он ассоциировал с некоторыми буквами, в некоторых случаях смесью оттенков его родителей - «это как если бы гены рисовали акварелью ".
Для некоторых синестетов буквы не связаны просто с определенными цветами, они сами окрашены. Набоков часто наделил своих героев подобным даром. В Bend Sinister Круг комментирует свое восприятие слова «лояльность» как он был подобен золотой вилке, лежащей на солнце. В «Защите» Набоков вкратце представил, как отец главного героя, писатель, обнаружил, что не может завершить роман, который, написать, и потерялся в сфабрикованной сюжетной линии, «начав с цветами». В сочинении Набокова множество других тонких отсылок, которые можно проследить до его синестезии. Многие из его персонажей обладают отчетливым «сенсорным синестезию», напоминающим синестезию.
Интерес Набокова к энтомологии был вдохновлен книгами Марии Сибиллы Мериан, которые он нашел на чердаке загородного дома своей в Выре. За всю обширную коллекционерскую карьеру он так и не научился водить машину и зависел от своей жены Веры, которая водила его на места сбора. В 1940-х годах в качестве научного сотрудника зоологии он отвечал за организацию коллекции бабочек Музея сравнительной зоологии в Гарвардском университете. Его труды в этой области были очень технически. Это в сочетании с его специализацией в отношении неприметного племени Polyommatini из семейства Lycaenidae, сделало этот аспект его жизни малоизученным большинством почитателей литературных произведений. Он описал Karner blue. Род Набоковия был назван в честь него в честь работы, как и ряд видов бабочек и моли (например, многие виды из родов Мадлен и Псевдолюция несут эпитеты, отсылающие к Набокову или имена из его романов). В 1967 году Набоков пишет: «Удовольствия и награды от литературного вдохновения - годовых, как восторг от открытия нового органа под микроскопом или неописанного вида на склоне горы в Иране или Перу». Не исключено, что не было бы революции в мире. Россия, я бы полностью посвятил себя лепидоптерологии и никогда не писал бы никаких романов ».
Палеонтолог и эссеист Стивен Джей Гулд обсуждал лепидоптерию Набокова в своем эссе, «Ни наука без фантазии, ни искусство без фактов: лепидоптерия Владимира Набокова» (перепечатано в Я приземлился ). Гулд отмечает, что Набоков иногда был научным «палкой в грязи». Например, Набоков никогда не соглашался с тем, что генетика или подсчет хромосом может быть действенным способом различения видов насекомых, и полагался на традиционное (для лепидоптерологов) микроскопическое сравнение их гениталий.
В Гарвардском музее естествознания, в котором сейчас находится Музей сравнительной зоологии, до сих пор находится «кабинет гениталий» Набокова, где автор хранил свою коллекцию гениталий самцов голубой бабочки. «Набоков был серьезным систематиком», - говорит штатный сотрудник музея Нэнси Пик, автор книги «Редчайшее из редких: истории за сокровищами» Гарвардского музея естественной истории. «На самом деле он неплохо справился с различением видов, которые вы не подумали бы, рассматривая их гениталии под микроскопом шесть часов в день, семь дней в неделю, пока его зрение не стало навсегда». Остальная часть его коллекции, около 4300 экземпляров, была передана в Зоологический музей Лозанны в Швейцарии.
Хотя его работа воспринимается всерьез профессиональными лепидоптерологами при его жизни, новые генетические исследования подтверждают гипотезу Набокова о том, что группа видов бабочек, названная Polyommatus блюз, пришла к Новый Свет над Беринговым проливом в пять волн, в конце концов достигнув Чили.
Многие поклонники Набокова пытались приписать литературную ценность его научным работам, отмечает Гулд. И наоборот, другие утверждали, что его научная работа обогатила его литературные произведения. Гулд отстаивает третью точку зрения, считая, что две другие позиции являются примерами post hoc ergo propter hoc ошибки. Вместо того, чтобы предполагать, что одна из сторон работы Набокова вызвала или стимулирования другого, Гулд предполагает, что обе проистекают из любви Набокова к деталям, созерцанию и симметрии.
Во время изгнания Набоков потратил много времени на составление шахматных задач, которые он опубликовал в немецкой эмигрантской прессе, Стихи и задачи ( 18 задач) и Говори, Память (один). Он содержит процесс сочинения и конструирования в своих мемуарах: «Напряжение ума огромно; элемент времени выпадает из сознания ». Для него «оригинальность, изобретательность, лаконичность, гармония, сложность и великолепная неискренность» создания шахматной задачи была схожа с таковой в любом другом искусстве.
Россия всегда была странно неприятной страной, несмотря на ее прекрасную литературу. К сожалению, сегодня русские полностью утратили способность убивать тиранов.
— Владимир НабоковНабоков был классическим либералом в традициях своего отца либерального государственного деятеля, служившего в Временное правительство после Февральской революции 1917 года в качестве член Конституционно-демократической партии. В книге «Говори, память» Набоков с гордостью рассказал о кампаниях своего против деспотизма и о стойком противодействии смертной казни. Набоков был самопровозглашенным «белым русским» и с самого начала был решительным противником советского правительства, пришедшего к власти после большевистской революции октября 1917 года. В стихотворении, которое он написал как подростком в 1917 году, он описал ленинских большевиков как «серых тряпичных людей».
На протяжении всей жизни Набоковался приверженцем классической либеральной политической философии своего отца и в равной степени выступал против Царского самодержавие, коммунизм и фашизм.
Отец Набокова Владимир Дмитриевич Набоков был самым откровенным защитником прав евреев в Российской Империи, продолжая семейную традицию, которую возглавил он сам. отец, Дмитрий Набоков, в качестве министра юстиции при царе Александре II успешно блокировал принятие антисемитских мер министром внутренних дел. Эта семейная напряженность сохранена во Владимире Набокове, который яростно осуждал антисемитизм в своих трудах, в 1930-х годах Набоков смог бежать из гитлеровской Германии только с помощью русских евреев эмигрантов, которые все еще сохраняли благодарные воспоминания о его семье защищала. евреев в царские времена.
Когда в 1969 году его спросили, не хотел бы он снова посетить страну, из которой он бежал в 1918 году, ныне Советский Союз, он ответил: «Здесь не на что смотреть. Новые многоквартирные дома и старые церкви меня не интересуют. Гостиницы там ужасные. Я ненавижу советский театр. Любой дворец в Италии лучше перекрашенных царских жилищ. Деревенские избытки в запретной глубинке так же ужасно бедны, как никогда, и несчастный крестьянин с таким же жалким вкусом порет свою жалкую телегу лошадь. Что касается моего особенного северного пейзажа и мест моего детства - что ж, я бы не хотел загрязнять их образы, сохранившиеся в моем сознании ».
В 1940-е годы, как эмигрант из Америки, наблюдается усиление связи между американской и английской либеральной демократией и устремлениями недолговечного временного правительства России. В 1942 году он заявил: «Демократия - это человечество в лучшем виде... это естественное состояние каждого человека с тех пор, как человеческий разум стал осознавать не только мир, но и самого себя». В течение 1960-х годов, как в письмах, так и в интервью, он обнаруживает глубокое презрение к движениям Новые левые, описывая протестующих как «конформистов» и «глупых хулиганов». В интервью 1967 года Набоков заявил, что он отказался общаться со сторонниками большевизма или царской автократии, но что у него есть «друзья среди интеллектуальных конституционных монархистов, а также среди интеллектуалов социальных революционеров ». Набоков поддержал войну во Вьетнаме и выразил восхищение обоими президентами Линдоном Б. Джонсоном и Ричардом Никсоном. Расизм против афроамериканцев потряс Набокова, который рекламировал Александра Пушкина как аргумент против сегрегации.
В своих религиозных взглядах Набоков был агностиком.. Набоков был очень откровенен и подвергался критике за его полное безразличие к организованному мистицизму, религии и церкви - любой церкви.
Набоков был печально известным бессонницей на протяжении всей жизни. признал беспокойство по поводу перспективы сна, как известно, заявив, что «ночь всегда велика». Его бессонница способствовала увеличению простаты в более позднем возрасте, что только усугубило его бессонницу. Набоков назвал сон "дебильным братством", "душевной пыткой" и "ночным предательством разума, человечности, гения". Влияние бессонницы на его творчество было широко изучено, и в 2017 году Princeton University Press опубликовала сборник дневниковых записей его снов, «Сны бессонницы: эксперименты со временем» Владимира Набокова.
Жена Набокова Вера была его самой сильной сторонницей и помогала ему на протяжении всей его жизни, но Набоков признал, что имеет «предубеждения» против женщин-писателей. Он написал Эдмунду Уилсону, который вносил предложения для его лекций: «Мне не нравится Джейн Остин, и я предвзято отношусь ко всем писателям-женщинам. Они принадлежат к другому классу». Но перечитав «Мэнсфилд Парк » Остин, он передумал и преподавал его в своем курсе литературы; он также хвалил работу Мэри Маккарти. Хотя Вера работала его личным переводчиком и секретарем, он публично заявил, что его идеальным переводчиком будет мужчина, и особенно не «женщина русского происхождения». В первой главе Славы он приписывает подобное предубеждение главного героя впечатлениям детских писателей, таких как Лидия Чарски, а в рассказе «Шпиль Адмиралтейства» выражает сожаление по поводу позирования, снобизма., антисемитизм и миловидность он считал характерными для русских женщин-писателей.
Памятник Набокову в Монтрё | Внешнее видео | |
|---|---|
 Празднование столетия Набокова, организованное журналом New Yorker, 15 апреля, 1999, C-SPAN |
Русский литературный критик Юлий Айхенвальд был одним из первых поклонников Набокова, особенно отмечая его способность наполнять предметы жизнью: «он насыщает тривиальные вещи. с жизнью, чувством и психологией и придает разум объектам; его утонченные чувства замечают окраску и нюансы, запахи и звуки, и все приобретает неожиданный смысл и истину под его взглядом и через его слова ». Критик Джеймс Вуд утверждал, что использование Набоковым описательных деталей оказало «подавляющее и не всегда очень плодотворное влияние на два или три поколения после него», включая таких авторов, как Мартин Эмис и Джон Апдайк. Томас Пинчон, будучи студентом Корнелла в 1950-х годах, посетил несколько лекций Набокова и упомянул Лолиту в шестой главе своего романа Плач Лота 49 ( 1966), в котором Серж, контр-тенор в группе Paranoids, поет:
У него также есть Утверждалось, что стиль прозы Пинчона находится под влиянием того, что Набоков предпочитает актуализм реализму. Из авторов, получивших известность при жизни Набокова, влияние оказали Джон Бэнвилл, Дон Делилло, Салман Рушди и Эдмунд Уайт. от него. Писатель Джон Хоукс черпал вдохновение у Набокова и считал себя его последователем. Рассказ Набокова «Знаки и символы» был в списке чтения студентов-писателей Хокса в Университете Брауна. «Писатель, который искренне и во многом Нас поддерживает Владимир Набоков», - заявил Хоукс в интервью 1964 года.
Некоторые авторы, получившие известность в 1990-х и 2000-х годах, также указали на работы Набокова как на литературное Александр Хемон, чья тонкая игра слов и чувство абсурда часто сравнивают с Набоковым, признал последнее влияние на его творчество. романист, получивший Пулитцеровскую премию Майкл Чабон перечислил Лолиту и Бледный огонь среди «книги, которые, как я думал, изменили мою жизнь, когда я их читал», и заявлено, что «английский Набокова сочетает в себе болезненный лиризм с бесстрастной точностью таким образом, что, кажется, все человеческие эмоции передаются» Лауреат Пулитцеровской программы Джеффри Евгенидис сказал, что «Набоков всегда был и остается одним из моих любимых писателей, он может жонглировать десятью мячами, а большинством из них - во всей их мощности, но никогда с унцией шмальца. людей - тремя или четырьмя ». Т. Корагессан Бойл сказал, что «игривость Набокова и восхитительная красота его прозы оказывают постоянное влияние» на его творчество, и Мариша Пессл также испытала влияние Набокова.
Набоков появляется в романе У.Г. Себальда 1993 года Эмигранты.
Песня Цикл "Sing, Poetry" на альбоме современной классики 2011 года Тройка включает в себя русской и английской настройки трех стихотворений Набокова таких композиторов, как Джей Гринберг, Майкл Шелле и Лев Журбин.
 | Викицитатник содержит цитаты, связанные с : Владимир Набоков |
 | На Викискладе есть материалы, связанные с Владимиром Набоковым. |
