Войти
Теодор В. Адорно (; немецкий: ; родился Теодор Лювиг Визенгрунд ; 11 сентября 1903 г. - 6 августа 1969 г.) был немецким философом, социологом, психологом, музыковедом и композитором, известным критической теорией общества.
Он был ведущим членом Франкфуртской школы критической теории, чьи работы стали ассоциироваться с такими мыслителями, как Эрнст Блох, Вальтер Бенджамин, Макс Хоркхаймер, Эрих Фромм и Герберт Маркузе, для которых работы Фрейда, Маркса и Гегель были важны для критики современного общества. Как критик как фашизма, так и того, что он называл культурной индустрии, его труды, такие как Диалектика Просвещения (1947), Minima Moralia (1951) и Негативная диалектика (1966) - оказала сильное влияние на европейские Новые левые.
Среди модных тенденций экзистенциализма и позитивизма в Европе в начале 20-го века. Адорно выдвинул диалектическую концепцию естествознания, критикуя двойные соблазны онтологии и эмпиризма посредством исследований Кьеркегора и Гуссерля. Как пианист с классическим образованием, симпатия которого к двенадцатонной технике Арнольда Шенберга привела к тому, что он изучал композицию с Альбаном Бергом из Второй венской школы, приверженность Адорно авангардная музыка легла в основу его работы и привела к его сотрудничеству с Томасом Манном наданом ром последнего Доктор Фауст, в то время как двое мужчин жили в Калифорнии в изгнании во время Вторая мировая война. Работая в перемещенном социальных исследованиях, Адорно участвовал в влиятельных исследованиях авторитаризма, антисемитизма и пропаганды, которые позже послужили модели для социологических исследований, проводимых институтом в послевоенной Германии.
По возвращении во Франкурт Адорно вовлечение в реконструкцию интеллектуальной жизни посредством дебатов с Карлом Поппером об ограничениях позитивистской науки, критики Хайдеггера »язык аутентичности, ответственности немцев за Холокост и постоянное вмешательство в вопросы государственной политики. Как автор полемики в традициях Ницше и Карла Крауса, Адорно выступил с резкой критикой современной западной культуры. Посмертно опубликованная Адорно Эстетическая теория, которую он планировал посвятить Сэмюэлю Беккету, является кульминацией пожизненной приверженности современному искусству, пытается отменить «фатальное разделение» чувства и понимания. давно востребованные историей философии и взорвать привилегию эстетики над формой и созерцанием над погружением.
Теодор В. Адорно (псевдоним: Теодор Ад Орно-Визенгрунд) родился как Теодор Людвиг Визенгрунд в Франкфурте-на-Майне 11 сентября 1903 года, единственный ребенок Оскара Александра Визенгрунда (1870–1946) и Марии Кальвелли-Корорно делла Пиана ( 1865–1952). Его мать, набожная католичка из Корсики, когда-то была профессиональным певцом, а его отец, ассимилированный еврей, обращенный в Протестантизм, вёл успешный бизнес по экспорту вина. Гордясь своим происхождением, Мария хотела, чтобы к отцовской фамилии добавили ее собственное имя Адорно. Таким образом, его ранние публикации носили имя Теодор Визенгрунд-Адорно; после подачи на гражданство США его имя было изменено на Теодор В. Адорно.
Его детство было принято музыкальной жизнью, которая обеспечила его мать и тетя: Мария была певицей, которая могла похвастаться тем, что выступала в Вене при Императорском дворе, а ее сестра Агата, которая жила с ними, сделала себе имя как певица и пианистка. Он был не только не по годам развитым ребенком, но, как он вспоминал позже, вундеркиндом, который к двенадцати годам мог играть на фортепиано пьесы Бетховена.
В возрасте из шести он посещал среднюю школу Deutschherren, а затем перешел в гимназию Кайзера-Вильгельма , где он проучился с 1913 по 1921 год. До того, как он был лучшим в своем классе, Адорно уже был увлечен революционное настроение того времени, о чем свидетельствует его чтение Георга Лукача «Теория романа» в том же году, а также его увлечение книгой Эрнста Блоха Дух утопии, о котором он позже напишет:
Философия Блоха была философией, которая могла стоять высоко перед самой передовой литературой; философия, которая не была откалибрована к отвратительному отказу от методологии... Я принял этот аргумент, насколько это было моим собственным, когда-либо писал что-либо без ссылок на него, будь то явное или явное. Был также сформирован отвращение, которое он испытывал к национализму, охватившему Рейх во время Первой мировой войны. Вместе с будущими сотрудниками Вальтером Бенджамином, Максом Хоркхаймером и Блохом Адорно был разочарован леганностью, обеспечивающей интеллектуальные и духовные лидеры Германии, в том числе Макс Вебер, Макс Шелер, Георг Зиммель, а также его друг Зигфрид Кракауэр - поддержали войну. Недоверие молодого поколения к традиционным знаниям возникло из-за того, как эта традиция дискредитировала себя. Со временем фирма Оскара Визенгрунда установила тесные профессиональные и личные отношения с фабрикой Karplus Herzberger в Берлине. Старшая дочь семьи Карплюсов, Маргарет, или Гретель, двигалась в интеллектуальных кругах Берлина, где она была знакома с Бенджамином, Бертольдом Брехтом и Блохом, каждый из которых хотел познакомиться с ним в 1920- е годы -х годов; через четырнадцать лет Гретель Карплюс и Адорно поженились в 1937 году.
В конце школьных дней Адорно не только извлекать выгоду из богатых концертов предложений Франкфурта, где можно было услышать исполнение произведений Шенберга, Шрекер, Стравинский, Барток, Бузони, Делиус и Хиндемит - но также начали изучать сочинение музыки в Консерватории Хоха на частных уроках у уважаемых композиторов Бернхарда Секлеса и Эдуарда Юнга. Примерно в то же время он подружился с Зигфридом Кракауэром, литературным редактором Frankfurter Zeitung, о котором он позже напишет:
В течение многих лет Кракауэр читал [Канта] Критику чистого разума со мной регулярно по субботам после обеда. Я нисколько не преувеличиваю, когда говорю, что своим руководством я испытал эту работу самого начала как простую эпистемологию, не как анализ условий научно обоснованного суждения, но как своего рода закодированный текст, из которого можно было бы прочесть историческую ситуацию духа, со смутным ожиданием, таким образом можно обрести что-то от самой истины.
Оставив гимназию, чтобы изучить философию, психологию и социологию в Университет Иоганна Вольфганга Гете во Франкфурте, Адорно продолжил свои чтения с Кракауэром, обратившись теперь к Гегелю и Кьеркегору и начал публиковать обзоры концертов и музыкальные произведения для известных журналов как Zeitschrift für Musik, Neue Blätter für Kunst und Literatur, а и Musikblätter des Anbruch. В стать этихях Адорно отстаивал авангардную музыку и в то же время критиковал недостатки музыкальной современности, как в случае со статьей Стравинского «Солдатская сказка», которую в 1923 году он назвал «мрачной богемной шуткой». Эти древние произведения времени он недвусмысленно осуждал выступления, которые либо претендовали на достижение трансцендентности, как и внутренние интеллектуалы времени, считая невозможным: «Ни один собор». Адорно получил докторскую степень, изучив Эдмунда Гуссерля под руководством неортодоксального неокантианца Ганса Корнелиуса. Еще до окончания учебы Адорно уже встречал своих На семинарах Корнелиуса Адорно познакомился с Хоркхаймером, который через он познакомился с Фридрихом Поллоком.
Летом 1924 года Венский композитор Альбан Берг «Три Три Три» Три »Три», Самые важные интеллектуальных соратников, Хоркхаймера и Бенджамина. фрагмента из Воццек ", указ. 7, премьера которого состоялась во Франкфурте, в это время Адорно представился Бергу, и оба согласились, что молодой философ и композитор будут учиться у Берга в Вене, Переехав в Вене в феврале 1925 г. года. года, Адорно погрузился в музыкальную культуру, которая выросла вокруг Шенберга: в дополнение к занятиям с Бергом два раза в неделю Адорно продолжил обучение игре на фортепиано с Эдуардом Штойерманом и подружился с ним.>Рудольф Колиш. Он и Берг публичных публичных лекции сатирика Карла Крауса и Карла Крауса, который жил в Вене после краха Венгерской Советской Республики, Берг, которого моим моим моим Адорно называл учителем и учителем », был одним из самых дальновидных из первых своего юного ученика:
[я] убежден, что в области глубочайшего понимания музыки... вы способны на высшие достижения и, несомненно, выполнят это обещание в форме
Покинув Вену, Ад ор но путешествовал по Италии, где встретился с Кракауэром, Бенджамином и экономистом Альфредом Зон-Ретелем, чем вернуться во Франкфурт. В декабре 1926 г. "Две пьесы для струнного квартета" Адорно, соч. 2, что стало долгожданным перерывом в его подготовке к абилитации. После написания «Фортепианных пьес в строгой двенадцатитонной технике», а также песен, позже интегрированных в «Шесть багателей» для голоса и фортепиано, op. 6, Адорно представил свою абилитационную рукопись «Концепция бессознательного в трансцендентальной теории психики» (Der Begriff des Unbewußten in der transzendentalen Seelenlehre) Корнелиусу в ноябре 1927 года. Корнелиус посоветовал Адорно отозвать свое заявление на том основании, что рукопись был слишком близок к своему собственному мышлению. В рукописи Адорно попытался подчеркнуть эпистемологический статус бессознательного в том виде, в каком он вытекает из ранних работ Фрейда. Против функции бессознательного как в Ницше, так и в Шпенглере, Адорно утверждал, что представление Фрейда о бессознательном использовании «острым оружием... против каждой попытки создания метафизику мира. инстинкты и обожествлять полную, органическую природу ». Не испугавшись своих академических перспектив, Адорно снова погрузился в композицию. Опубликованных публикаций обзоров оперных спектаклей и концертов, Адорно «Четыре песни для среднего голоса и фортепиано», op. 3, были исполнены в Берлине в январе 1929 года. В период с 1928 по 1930 год Адорно взял на себя большую роль в редакционном комитете Musikblätter des Anbruch. В предложении по преобразованию журнала он стремился использовать Анбруха для защиты радикальной современной музыки против того, что он называл «стабильной музыкой» Пфицнера, более позднего Рихарда Штрауса, а также неоклассицизм Стравинского и Хиндемита. В этот период он опубликовал эссе «Ночная музыка», «О технике двенадцати тонов» и «Реакция и прогресс». Однако его сомнения по поводу ортодоксальности двенадцати тонов становились все более выраженными. Согласно Адорно, техника двенадцати тонов использование атональности не может больше рассматривать как авторитетный канон, чем тональность, на которую можно положительно дать инструкции для композитор.
В это время Адорно завязал переписку с композитором Эрнстом Кренеком, обсуждая проблемы атональности и техники двенадцати тонов. В письме 1934 года он высказал родственную критику Шёнберга:
Сама по себе двенадцатитоновая техника есть не что, как принцип мотивационной разработки и вариации, развитый в сонате, но теперь возведенный в общих принципах построения, именно преобразованный в априорная форма и тем, тем, оторванная от поверхности композиции.
На этом этапе Адорно изменил свои прежние приоритеты: теперь его музыкальная деятельность уступила место развития философской теории эстетики. Таким образом, в середине 1929 года он принял предложение Пауля Тиллиха представить абилитацию по Кьеркегору, которое Адорно в конечном итоге представил под названием «Построение эстетического». В то время философия Кьеркегора оказала сильное влияние, главным образом благодаря ее претензии на альтернативы идеализму и философии истории Гегеля. Тем не менее, когда Адорно обратил свое внимание на Кьеркегора, такие лозунги, как «тревога», «внутреннее состояние» и «скачок» - поучительные для экзистенциалистской философии - были оторваны от своих теологических корней и вместо этого были сформулированы., как проблемы для эстетики. По мере продвижения работы - и преодоление Кьеркегора идеализма Гегеля оказался простой интериоризацией - Адорно взволнованно заметил в письме Бергу, что он пишет, не оглядываясь. его плечо на факультете, который скоро оценит его работу. Получив положительные отзывы от профессоров Тиллиха и Хоркхаймера, а также Бенджамина и Кракауэра, в феврале 1931 года университет присудил Адорно venia legendi ; в тот же день, когда было опубликовано его пересмотренное исследование, 23 марта 1933 г. Гитлер захватил диктаторские полномочия.
Через несколько месяцев после получения квалификации лектора по философии Адорно прочитал вступительную лекцию в Институт социальных исследований, независимая организация, недавно назначила директором Хоркхаймера, с приходом литературоведа Лео Левенталя, социальный психолога Эриха Фромма и философа Герберт Маркузе стремился использовать последние теоретические и методологические достижения в социальных науках. Его лекция «Актуальность философии» вызвала скандал. В нем Адорно не только отклонился от теоретической программы, изложенной Хоркхаймером годом ранее, но и поставил под сомнение саму способность философии постигать реальность как таковую: «Потому что разум, - заявлено Адорно, - действительно не способен или постигать всю совокупность всего сущего». Но возможно проникнуть в детали, взорвать в миниатюре просто существующую реальность ». Следуя статье Бенджамина Происхождение немецкой трагической драмы и предварительным наброскам Проекта аркад, Адорно сравнил философскую интерпретацию экспериментов, которые следует проводить «до тех пор, пока они приходят к Потеряв» »Свое положение королевы наук, философия теперь должна радикально изменить свой подход к объекту, чтобы« создать ключи, перед этим открывается реальность ».
Хоркхаймер занял пост директора Института, был выпущен новый журнал Zeitschrift für Sozialforschung, в котором публикуются исследования института как до, так и после его переезда в США. музыки »(1932),« О джазе »(1936),« О фетиш-характере музыки и регрессе слушания »(1938) и« Фрагменты о Вагнере »(1938). Культура Адорно в центре опирается на язык исторического материализма, таких как такие концепции, как материализация, ложное сознание и идеология стала играть роль ложного сознания все более заметную роль в его творчестве. В то же время, однако, как благодаря присутствию в Институте другого известного социолога Карла Мангейма, а также методологической проблемой, изучением объектов - "музыкального материала" - шифрование Из-за социального противоречий Адорно был вынужден отказаться от любого понятия «Свободной от ценностей» социологии в форме идеологической критики, которая придерживается идей истины. Перед эмиграцией осенью 1934 года Адорно работу над Зингспилом, основанным на Марке Твена Приключения Тома Сойера под названием «Сокровище индийского Джо», который он так и не закончил; к тому времени, когда он бежал из гитлеровской Германии, Адорно уже написал более 100 рецензий на оперы или концерты и 50 критических замечаний по музыкальной композиции.
<Форма 257>нацистская партия стала крупнейшей партией в Рейхстаге, наблюдение Хоркхаймера 1932 года оказалось типичным для его среды: «Только одно можно сказать наверняка», - писал он: « иррациональность общества достигла точки, когда только самые мрачные прогнозы имеют какую-то правдоподобность ». В сентябре Адорно лишили права преподавать; В марте, когда свастика была вывешена на флагштоке ратуши, криминальная полиция Франкфурта провела обыск в офисе института. В июле в доме Адорно на Зеехеймер-штрассе был проведен аналогичный обыск, и его заявление о приеме в члены Рейхской литературной палаты было отклонено на том основании, что членство было ограничено «лицами, принадлежащими к немецкой на глубокими узами характера и крови. Арий, - проинформировали его, - вы не можете почувствовать и оценить такую обязанность. Вскоре после этого Адорно был отправлен в 15-летнюю ссылку.
После того, как возможность перевода его хабилитации в Венский университет ни к чему не привела, Адорно, возможность переезда в Британию по предложению отца. С помощью Совета по академической помощи Адорно зарегистрировался в качестве продвинутого студента в Мертон-колледж, Оксфорд, в июне 1934 года. В течение следующих четырех лет в Оксфорде Адорно совершал неоднократные поездки в Германию, чтобы увидеть его родителей и Гретель, которая еще работала в Берлине. Под руководством Гилберта Райла Адорно работал над диалектической критикой эпистемологии Гуссерля. К этому времени Институт социальных исследований переехал в Нью-Йорк и начал делать предложения Адорно. После месяцев напряженных отношений Хоркхаймер и Адорно восстановили свой принципиальный теоретический союз во время встреч в Париже. Адорно продолжал писать о музыке, публикуя «Форма фонографической пластинки» и «Кризис музыкальной критики» в венском музыкальном журнале 23, «О джазе» в Институте Zeitschrift, «Прощай, джаз» в Europäische Revue. Но попытки адорно вырваться из социологии музыки дважды пресекались: ни исследование Мангейма, ни отрывки из его исследования Гуссерля не были приняты Zeitschrift. Под впечатлением от книги афоризмов Хоркхаймера «Рассвет и упадок» Адорно начал работу над своей собственной книгой афоризмов, которая позже стала Minima Moralia. Находясь в Оксфорде, Адорно понес две большие потери: его тетя Агата умерла в июне 1935 года, а Берг умер в декабре того же года. До конца своей жизни Адорно никогда не отказывался от надежды завершить незаконченную оперу Берга Лулу.
В это время Адорно вел интенсивную переписку с Вальтером Бенджамином по поводу Про Аркад последнего. 353>. Получив приглашение от Хоркхаймера посетить Институт в Нью-Йорке, Адорно отплыл в Нью-Йорк 9 июня 1937 года и пробыл там две недели. Пока он был в Нью-Йорке, эссе Хоркхаймера «Последняя атака на метафизику» и «Традиционная и критическая теория», которые вскоре стали поучительными для самопонимания Института, были предметом интенсивного обсуждения. Вскоре после его возвращения в Европу Гретель переехала в Экстракции, где они с Адорно поженились 8 сентября 1937 года; чуть больше месяца спустя Хоркхаймер телеграммой из Нью-Йорка сообщил о позиции, которую Адорно может занять в Принстонском радио-проекте, который тогда угрожл австрийский социолог Пол Лазарсфельд. Тем не менее, работа Адорно продолжалась исследованиями Бетховена и Рихарда Вагнера (опубликовано в 1939 году как «Фрагменты о Вагнере»), черновики он прочитал Бенджамину во время их последней встречи в декабре на Итальянской Ривьере. По словам Бенджамина, эти черновики поражают «точностью их материалистического расшифровки», а также тем, как «музыкальные факты... были совершенно прозрачными, что было совершенно в новинку для меня». В его исследовании Вагнера появляется тезис, который позже представляет Диалектику Просвещения - господство человека над природой. Адорно отплыл в Нью-Йорк 16 февраля 1938 года. Вскоре после того, как он поселился в своем новом доме на Риверсайд Драйв, Адорно с Лазарсфельдом в Ньюарке, Нью-Джерси, чтобы обсудить планы Проекта по исследованию влияния вещательной музыки..
Хотя ожидалось, что он включит исследование Проекта в более широкий контекст контекст, сначала стало очевидно, что Проект в первую очередь был связан с сбором данных, который должен назначить администраторами для определения того, могут быть ли группы слушатели могут быть нацелены на трансляции, специально нацеленные на них. Предполагаемое, что он будет использовать устройство, с помощью которого нужно указать конкретное музыкальное произведение, Адорно ощетинился отвращением и удивлением: «Я подумал, что культура - это просто условие, препятствующее менталитету, попытка таким образом, Адорно в первую очередь интересовало. слушателей, и всего через три месяца после встречи с Лазарсфельдом составил 160-страничный меморандум по теме проекта «Музыка на радио». «Смысл симфонии Бетховена, - писал он, - услышанный, когда слушатель ходит или ложится в постели, очень вероятно, будет отличаться», влияет на его распространение через радио. от ее эффекта в концертном зале, где люди сидят, как если бы они были в церкви ». Институтом Zeitschrift, который стал инструментом ускорения тенденций - к конформизму, тривиализации и более стандартизации - уже присутствующих в широкой культуре. Неудивительно, что исследования Адорно не нашли отклика участников проекта. В конце 1939 года, когда Лазарсфельд подал вторую заявку на финансирование, музыкальная часть исследования была исключена. Тем не менее, в течение двух лет, в течение которых он работал над проектом, Адорно был плодотворным, опубликовав «Симфонию радио», «Социальную критику радиомузыки» и «Популярную музыку», тексты, которые, наряду с черновиком меморандума и другие Неопубликованные сочинения можно найти в переводе Роберта Халлот-Кентора «Течение музыки». В этой ситуации Хоркхаймер вскоре нашел для Адорно постоянную должность в Институте.
Помимо помощи с Zeitschrift, Адорно ожидалось, что он будет связным звеном Института с Бенджамином, который вскоре будет передал в Нью-Йорке исследование Шарля Бодлера, который, как он надеялся, послужил образцом. более крупного проекта Аркад. В переписке эти двое мужчин обсуждают разницу в своих представлениях об отношениях между критикой и произведениями искусства, эта история в книге Бенджамина «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости ». Примерно в то же время Адорно и Хоркхаймер начали планировать совместную работу по «диалектической логике», которая позже стала «Диалектикой Просвещения». Встревоженные сообщениями из Европы, где родители Адорно подверглись растущей дискриминации, а Бенджамин был интернирован в Коломб, они не питали иллюзий относительно практических результатов своей работы. «Ввиду того, что сейчас угрожает охватить Европу, - писал Хоркхаймер, - наша нынешняя работа, по сути, предназначена для того, чтобы передать вещи в приближающуюся ночи: своего рода послание в бутылке». Пока Адорно продолжал свою работу в Нью-Йорке с радиопереговорами о музыке и лекцией о доктрине любви Кьеркегора, Бенджамин бежал из Парижа и пытался незаконно пересечь границу. Узнав, что его испанская виза недействительна, и опасаясь депортации обратно во Францию, Бенджамин принял передозировку таблеток морфина. В свете последних событий Институт приступил к разработке теории антисемитизма и фашизма. С одной стороны, были те, кто поддерживал тезис Франца Леопольда Неймана, согласно которому национал-социализм был формой «монополистического капитализма »; с другой стороны, были те, кто поддерживал «теорию государственного капитализма Фридриха Поллока. Вклад Хоркхаймера в этой форме в этой форме эссе «Авторитарное государство», «Конец разума» и «Евреи и Европа» послужили для лечения, что он и Адорно планировали сделать в своей книге о диалектике. логика.
В ноябре 1941 года Адорно последовал за Хоркхаймером в то, что Томас Манн называл «немецкой Калифорнией», основав дом в районе Пасифик Палисадес, где проживали немецкие эранты, среди которых были Бертольд Брехт и Шенберг. Адорно прибыл с черновиком своей «Философии новой музыки», диалектической критикой двенадцатонной музыки, которая адорно чувствовал, когда писал ее, как отход от теории искусства, над разработкой которой он потратил предыдущие десятилетия. Хоркхаймер отнесся к рукописи положительно: «Если я когда-либо за всю жизнь испытывал энтузиазм по поводу чего-либо, то я так и делал в этом случае», - написал он после прочтения рукописи. Эти двое приступили к завершению совместной работы, которая превратилась из книги по диалектической логике в переписывание истории рациональности и Просвещения. Впервые опубликованный в небольшом издании с мимеографией в мае 1944 года как «Философские фрагменты», прежде чем приобрел книжную форму, когда он был опубликован под окончательным названием «Диалектика просвещения» амстердамским издством Керидо Верлаго. Это «размышление о деструктивном аспекте прогресса» проходило через главу, в которой рациональность трактовалась как освобождение от природы и как дальнейшее господство над ней, интерпретации как Гомера Одиссеи, так и Маркиз Сад де, а также анализ индустрии культуры и антисемитизма.
Завершить совместную работу, они обратили внимание на исследования антисемитизма и авторитаризма в сотрудничестве с Невиттом Сэнфордом Группой изучения общественного мнения и Американским еврейским комитетом. В соответствии с этим исследованием Адорно провел анализ калифорнийского радиопроповедника Мартина Лютера Томаса. Подобная фашистская пропаганда, писал Адорно, «принимает людей просто такими, какие они есть: настоящими сегодняшней стандартизированной культуры, у которых в степени отняли автономию и спонтанность». Результатом этих усилий стало исследование 1950 года Авторитарная личность, которое явилось новым явлением в совокупности количественных и качественных методов сбора и оценки данных, а также в разработке личностного теста F-шкалы.
После того, как США вошли в Во время войны 1941 года положение эмигрантов, теперь классифицируемых как «вражеские пришельцы », становилось все более ограниченным. Эмигрантам, таким как Адорно, не натурализовавшимся до ноября 1943 года, запрещалось покидать свои дома с 8 вечера до 6 утра и выходить на расстояние более пяти миль от дома, и их передвижения были строго ограничены.
В дополнение к афоризмам, завершающим Диалектику Просвещения, Адорно составил сборник афоризмов в честь 50-летия Хоркхаймера, которые позже были опубликованы как Minima Moralia: Reflections from Damaged Life. Эти отрывочные сочинения, вдохновленные новым чтением Ницше, касались таких вопросов, как эмиграция, тоталитаризм и индивидуальность, а также такие повседневные вопросы, как дарить подарки, жилище и невозможность любви. В Калифорнии Адорно познакомился с Чарли Чаплином и подружился с Фрицем Лангом и Хансом Эйслером, с которыми он закончил изучение музыки к фильмам в 1944 году. Авторы этого исследования настаивали на более широком использовании авангардной музыки в кино, призывая использовать музыку для дополнения, а не просто сопровождения визуального аспекта фильмов. Адорно также помогал Томасу Манну в его романе Доктор Фауст после того, как последний попросил его о помощи. «Не могли бы вы, - писал Манн, - вместе со мной обдумать, как эта работа - я имею в виду работу Леверкюна - могла бы выглядеть; как бы вы это сделали, если бы были в союзе с дьяволом?»
В конце октября 1949 года Адорно уехал из Америки в Европу, как раз в тот момент, когда «Авторитарная личность» публиковалась. Перед своим возвращением Адорно достиг соглашения с тюбингенским издателем о печати расширенной версии «Философии новой музыки» и завершил два сочинения: «Четыре песни для голоса и фортепиано Стефана Джорджа, op.7» и «Три припева для женских голосов» из оркестра. Стихи Теодора Дёблера, соч. 8.
По возвращении Адорно помог сформировать политическую культуру Западной Германии. До своей смерти в 1969 году, через двадцать лет после своего возвращения, Адорно вносил вклад в интеллектуальные основы Федеративной Республики, будучи профессором Франкфуртского университета, критиком моды, которой пользуется хайдеггеровская философия, сторонником критической социологии, преподаватель музыки на Дармштадтских международных летних курсах новой музыки. Адорно возобновил свои преподавательские обязанности в университете вскоре после своего прибытия, с семинаров по «Трансцендентальной диалектике Канта», эстетике, Гегелю, «Современные проблемы теории познания» и «Концепции знания». Однако удивление Адорно по поводу страстного интереса его студентов к интеллектуальным вопросам не заставило его осознать сохраняющиеся проблемы в Германии: в литературном климате преобладали писатели, оставшиеся в Германии во время правления Гитлера, правительство повторно нанимало людей, которые были активны. В нацистском аппарате люди, как правило, не хотели признавать свое собственное сотрудничество или вину, которую они понесли. Вместо этого, разрушенный город Франкфурт продолжал жить, как ни в чем не бывало, держась за идеи истинного, прекрасного и хорошего, несмотря на зверства, цепляясь за культуру, которая сама была потеряна в руинах или погибла в результате концентрации. лагеря. Весь энтузиазм, проявленный учениками Адорно к интеллектуальным вопросам, не мог развеять подозрения, что, по словам Макса Фриша, культура стала «алиби» для отсутствия политического сознания. Тем не менее, вскоре были заложены основы того, что впоследствии стало известно как «Франкфуртская школа»: Хоркхаймер вернулся на кафедру социальной философии, а восстановленный Институт социальных исследований стал громоотводом для критического мышления.
Начиная с его эссе 1947 года «Вагнер, Ницше и Гитлер», Адорно написал серию влиятельных работ, описывающих психологические фашистские черты. Одной из таких работ была «Авторитарная личность » (1950), опубликованная как вкладка в «Исследования предубеждений», проведенных гражданских исследовательскими институтами в США, и состоящая из «качественных интерпретаций », раскрывающих авторитарный испытуемые с помощью косвенных вопросов. Книги оказали большое влияние на социологию и до сих пор активно обсуждаются и обсуждаются. В 1951 году он продолжил эту тему в своем эссе «Теория Фрейда и образец фашистской пропаганды», в котором он сказал, что «Психологические предрасположенности на самом деле не вызывают фашизм; скорее, фашизм определяет психологическую область, которая может быть успешными силами, которые продвигают ее. это по совершенно непсихологическим причинам личного интереса ».
В 1952 году Адорно участвовал в групповом эксперименте, выявил остаточные национал-социалистические взгляды среди недавно демократизированных немцев. Затем он опубликовал два влиятельных эссе: «Значение работы в прошлом» (1959) и «Образование после Освенцима» (1966), он доказал, что в сознании неистощимый национал-социализм выживает. -установки и институты Германии после 1945 года, и что все еще существует реальный риск того, что он может снова подняться. Позже, однако, Жан Амери, который пытается противодействовать тому, что Адорно, чтобы такие политические проблемы, использовал Освенцим для своего метафизического фантома «абсолютного негатива» («абсолютного негатива»), используя опьяненный язык. сам по себе ("von sich selber bis zur Selbstblendung entzückte Sprache").
В сентябре 1951 года Адорно вернулся в Соединенные Штаты с шестинедельным визитом, во время которого он посетил открытие Фонда Хакерской Психиатрии в Беверли-Хиллз, встретил Лео Лоуэнтал и Герберт Маркузе в Нью-Йорке и видел его мать в последний раз. После остановки в Париже, где он встретил Даниэля-Генри Канвейлера, Мишеля Лейриса и Рене Лейбовица, Адорно прочитал лекцию под названием «Современное состояние эмпирических социальных исследований. в Германии »на конференции по исследованию общественного мнения. Статистические данные, статистические оценки, статистические оценки, статистические оценки.
Хоркхаймер был деканом факультета искусств, а затем ректором университета, ответственным за работу института легла на Адорно. В то же время, однако, Адорно возобновил свою музыкальную работу: выступления в Kranichsteiner Musikgesellschaft, еще одна в связи с постановкой оперы Эрнста Кренека Лебен де Орест и семинар «Критерии новой музыки» на Пятом Международном летнем курсе музыки в Кранихштайне. Адорно также все активнее сотрудничал с издательством Питера Зуркампа, побуждая последнего опубликовать «Берлинское детство около 1900 года» Бенджамина, труды Кракауэра и двухтомное издание произведений Бенджамина. Недавно опубликованная Адорно Minima Moralia была не только хорошо принята в прессе, но и вызвала большое восхищение Томасом Манном, который писал Адорно из Америки в 1952 году:
Я целыми днями привязался к вашей книге, словно магнитом. Каждый день приносит новое очарование... концентрированное питание. Говорят, что звезда-компаньон Сириуса, белого цвета, сделана из такого плотного материала, что кубический дюйм ее здесь будет весить тонну. Вот почему у него такое мощное гравитационное поле; в этом отношении она похожа на вашу книгу.
Однако Адорно не меньше тронули другие публичные мероприятия: протест против публикации романа Генриха Манна Профессор Унрат с его фильмом титул, Голубой ангел ; выражая свои симпатии к протестующим против скандала с охотой на крупную дичь и защищая проституток.
первый американский гражданство Адорно было бы утрачено к середине 1952 года, если он продолжал оставаться за пределами страны, он вернулся в Санта Моника, чтобы узнать о его перспективах в Hacker Foundation. Находясь там, он написал контент-анализ газетных гороскопов (теперь собранных в «Звезды на Землю») и эссе «Телевидение как идеология» и «Пролог к телевидению»; Он был доволен, когда по прошествии десяти месяцев ему был приказано вернуться в содиректора института.
Вернувшись во Франкфурт, он возобновил свои академические обязанности и с 1952 по 1954 год написал три эссе: «Заметки о Кафке», «Музей Валери Пруста» и эссе о Шенберге после смерти композитора, все из которые вошли в сборник эссе «Призмы» 1955 года. В ответ на публикацию книги Томаса Манна Черный лебедь Адорно написал длинное письмо автору, который одобрил его публикацию в литературном журнале Akzente. Второй сборник эссе, Заметки к литературе, появился в 1958 году. После встречи с Сэмюэлем Беккетом во время чтения серии лекций в Париже в том же году, Адорно приступил к работе над «Попыткой понять эндшпиль», который, наряду с исследованиями Пруста, Валери и Бальзака, они составили центральные тексты публикации 1961 года второго тома его «Записок к литературе». Вступление Адорно в литературные дискуссии продолжилось в его лекции в июне 1963 года на ежегодной конференции общества Гельдерлина. На конференции философов в октябре 1962 года в Мюнстере, на которой Хабермас написал, что Адорно был писателем среди бюрократов, Адорно представил «Прогресс».
Хотя Zeitschrift так и не был возрожден, Институт тем не менее опубликованных серию важных социологических книг, включая Sociologica (1955), сборник эссе, Gruppenexperiment (1955), Betriebsklima, исследование удовлетворенности работой среди рабочих в Mannesmann, и Soziologische Экскурсия, антологию, похожую на учебник, предназначенную как вводную работу по дисциплине.
На протяжении пятидесятых и шестидесятых Адорно общественным деятелем не только благодаря своим книгам и очеркам, но также благодаря выступлениям на радио и в газетах. В беседах, интервью и дискуссиях за круглым столом, транслировавшихся по радио Гессена, Юго-Западного радио и Радио Бремена, Адорно обсуждаются такие разные темы, как «Управляемый мир» (сентябрь 1950 г.), «Что« работа через прошлое »? "'(Февраль 1960 г.) до" Профессия учителя и ее табу "(август 1965 г.). Кроме того, он часто писал для Frankfurter Allgemeine, Frankfurter Rundschau и еженедельника Die Zeit.
По приглашению Вольфганга Штайнеке, Адорно принимал участие в Дармштадтских летних курсах новой музыки в Кранихштайне с 1951 по 1958 год., Луиджи Ноно, Бруно Мадерна, Карел Гойваертс, Лучано Берио и Готфрид Майкл Кёниг возник вскоре, получив четкое выражение в лекции Адорно 1954 года «Старение новой музыки», где он утвержден, что свобода атональности ограничена сериализму во многом так же, когда-то он был ограничен техникой двенадцати тонов Вместе со своим другом Эдуардом Штойерманом Адорно опасался, что музыка принесет жертву упрямым рационализмом, тховене (которая так и не была опубликована только посмертно), но также опубликовал в 1960 году «Малер: музыкальная физиогномика». В своем возвращении в Кранихштайн в 1961 году он наз вал "musique informelle", который обладал бы способностями "действительно и воистину тем, что есть, без идеологического притворства, что он что-то еще", откровенно признать неидентичности и следовать его логике до конца. "
В то же время Адорно завязал отношения с современными немецкоязычными поэтами, такими как Пауль Целан и Ингеборг Бахманн. 1949 года - «Писать стихи после Освенцима - варварство» - поставило вопрос о том, что может значить немецкая культура после Освенцима; его постоянный пересмотр этого изречения - например, в «Негативной диалектике» он писал, что «вечное страдание имеет такое же право на выражение, как и замученный человек должен кричать »; в« Обязательстве »он писал в 1962 году, вдохновляет преданную литературу» - это часть послевоенной борьбы с историей и культурой »- это часть послевоенной борьбы с историей и культурой. 62>Александром Клюге.
В 1963 году Адорно был избран на пост председателя Немецкого социологического общества, где он руководил на двух важных конференциях: в 1964 году на тему «Макс Вебе» р и социология »и в 1968 году на тему« Поздний капитализм » или инд устриальное общество ». Дебаты, начатые в 1961 году Адорно и Карлом Поппером, позже опубликованные как Позитивистский спор в немецкой социологии, возник из разногласий на 14-й Немецкой социологической конференции 1959 года в Берлине.
Критика Адорно господствующего климата послевоенной Германии была также направлена против пафоса, который вырос вокруг хайдеггерианства, как это практиковали такие писатели, как Карл Ясперс и Отто Фридрих Болльнов., имеет просочился в общественный дискурс. Его публикация «Жаргон аутентичности» в 1964 году была нацелена на ореол, который такие авторы придавали такими словами, как «тревога», «решение» и «прыжок». После семи лет работы Адорно закончил Негативную диалектику в 1966 году, после чего в течение летнего семестра 1967 года и зимнего семестра 1967–1968 годов он проводил регулярные философские семинары для обсуждения книги глава за главой. Среди студентов этих семинаров были американцы Анджела Дэвис и Ирвинг Вольфарт. Одно из возражений, которое должно было принять еще большее значение, заключалось в том, что критическая мысль должна принять точку зрения угнетенных, на что Адорно ответил, что отрицательная диалектика занимается «растворением самого точки зрения».
Во время публикации «Негативной диалектики» хрупкость западногерманской демократии привела к увеличению студенческих протестов. Монополистические тенденции в средствах массовой информации, образовательные кризисы в университетах, государственных школах Ирана в 1967 году, законы о чрезвычайном положении во Вьетме, законы о чрезвычайном положении в совокупности нестабильную ситуацию. Как и многие его ученики, Адорно также выступал против чрезвычайного положения, а также против войны во Вьетнаме, которая, по его словам, доказала существование «мира пыток, начавшегося в Освенциме». Ситуация только плохо стала после того, как полиция застрелила Бенно Онесорга в знак протеста против визита шаха. Об этой смерти, а также последующем оправдании ответственного офицера говорилось в лекциях Адорно. По мере роста политизации возникли разногласия в отношениях института со студентами, так и внутри самого института. Вскоре сам Адорно стал объектом гнева студентов. По приглашению Петера Сонди Адорно был приглашен в Свободный университет Берлина, чтобы прочесть лекцию по Ифигении Гете в Тавриде. Некоторые из присутствующих участников вышла на кафедру плакат с надписью «Личные фашисты Берлина приветствуют Тедди-классициста», некоторые из присутствующих участников протеста в знак протеста после того, как прекратить выступление в пользу обсуждения своих отношений о текущей политической ситуации. Вскоре после этого Адорно принял участие во встрече с Берлинским Sozialistischer Deutscher Studentenbund (SDS) и обсудил "студенческие беспорядки" с Сонди по западногерманскому радио. 1968 года Адорно становился все более критичным по отношению к студенческим сбоям в университетской жизни. Его изоляция только усугублялась статьями, опубликованными в альтернативном журнале, который после статьями Ханны Арендт в Merkur, утвержден, что Адорно подвергал Бенджамина давлению во время его изгнания в Берлине, и составил сборник Бенджамина. Письма и письма с большой предвзятостью. В ответ давний друг Бенджамина Гершом Шолем написал редактору Merkur, чтобы выразить свое неодобрение «отчасти постыдным, если не сказать постыдным» замечанием Арендт.
Отношения между студентами и правительством Германии продолжали худать. Весной 1968 г. видный представитель СДС Руди Дучке был застрелен на улице; в ответ были организованы массовые демонстрации, протестировав, в частности, против Springer Press, которая возглавила кампанию очернения студентов. В открытом исследовании, опубликованном в , Die Zeit, подписанное адское агентство по расследованию причин, вызванных этим покушением, вызванным манипуляции общественным мнением со Springer Press. В то же время, однако, Адорно протестовал против срывов его собственных лекций и выразить свою солидарность с их политическими целями, сохраняя вместо этого свою автономию как теоретика. Адорно отвергал так называемое единство теории и практики, утверждает студенты, утверждал, что действия студентов были основаны на ошибочной ситуации. Строительство баррикад, писал он Маркузе, «смешно по сравнению с теми, кто применяет бомбу».
В сентябре 1968 года Адорно поехал в Вену для публикации книги «Альбан Берг: Мастер наименьшего звена». Он хотел написать: «Достоверные утверждения студента и сомнительные действия, - писал он Маркузе, - все так перемешаны.. После того, как бастующие студенты пригрозили лишить помещения для семинаров социологии их мебели и оборудования, была привлечена полиция, чтобы закрыть здание.
Адорно начал писать вступление к сборнику стихов Рудольфа Борхардта, которое было связано с докладом под названием «Зачарованный язык» в Цюрихе, за последовала беседа об эстетике в Париже, где он снова встретился с Беккетом. С октября 1966 года Адорно занялся эстетической теорией. В июне 1969 года он завершил «Ключевые слова: критические модели». Во время зимнего семестра 1968–69 Адорно был в академическом отпуске из университета и таким образом, смог посвятить себя завершению книги по эстетике.
На летний семестр Адорно запланировал лекционный курс под названием «Введение в диалектическое мышление», а также семинар по диалектике субъекта и объекта. «Если Адорно оставить в покое, капитализм никогда не прекратится» 3 студентки подошли к кафедре, обнажили грудь и рассыпали лепестки цветов над его головой. Согласно политическому иррационализму был результат учения Адорно, не менее Адорно продолжал сопротивляться общему осуждению протестированного движения. После дальнейших срывов своих лекций Адорно отменил лекции на оставшуюся часть семинара, продолжив только философский семинар. Летом 1969 года, устав от этой деятельности, Адорно снова вернулся в Церматт, Швейцария, у подножия Маттерхорна, чтобы восстановить свои силы. 6 августа он умер от сердечного приступа.
Как и большинство теоретиков Франкфуртской школы, Адорно находился под некоторыми работами Гегеля, Маркса и Фрейд. Их основная теория очаровали многих левых интеллектуалов в первой половине 20 века. Лоренц Йегер критически отзывается о «ахиллесовой пяте » Адорно в своей политической биографии: Адорно «почти безгранично доверял законченным учениям, марксизму, психоанализу и учениям Второго века». Венская школа. «
Принятие Адорно гегелевской философии можно проследить до его вступительной лекции в 1931 году, в которой он постулировал:« Только диалектически философская интерпретация кажется мне возможной »(Gesammelte Schriften 1: 338). Гегель отверг идею разделения методов и инструментов, потому что мышление всегда о чем-то думает; диалектика для него - «осмысленное движение самого объекта».
Адорно понимает свои «Три исследования Гегеля» как «обучение определению», детерминированному отрицанию, в соответствии с которым не отрицается абстрактно и не растворяется в новой, более богатой концепции. диалектики »и что они останавливаются« там, где должно быть начало »(Gesammelte Schriften 5: 249 f.). Адорно посвятил себя этой задаче одной из своих более поздних крупных работ «Негативная диалектика» (1966). Название выражает «традиции и бунт в равной мере». Опираясь на спекулятивную диалектику гегелевского разума, Адорно разработал свою собственную «негативную» диалектику «неидентичного».
Критика политической экономии Маркса, имеющая четкую форму. Адорно думает. Как описал Юрген Хабермас, марксистская критика для Адорно является «молчаливой ортодоксией», категории которой [раскрываются] в культурной критике Адорно, хотя их влияние явно не упоминается ». Влияние Маркса на Адорно сначала пришло через «Историю и классовое сознание» Дьёрдя Лукача (Geschichte und Klassenbewußtsein); из этого текста Адорно взял марксистские категории товарного фетишизма и реификации. Они связаны с концепцией торговли Адорно, которая стоит в центре его философии и не ограничивается исключительно экономической теорией. «Общество обмена» Адорно (Tauschgesellschaft) с его «ненасытным и разрушительным разрушением к расширению» легко расшифровывается как описание капитализма. Более того, марксистская концепция идеологии является центральной для Адорно.
Теория классов, которая реже встречается в работах Адорно, также берет свое начало в марксистском мышлении. Адорно сделал явную ссылку на класс в своих текстах: в первом, подразделе «Классы и страты» (Klassen und Schichten) из своего «Введения в социологию музыки»; второе, неопубликованное эссе 1942 года «Размышления о теории классов», опубликованное после смерти в его Собрании сочинений.
Психоанализ является составным элементом критической теории. Адорно рано прочитал Зигмунда Фрейда, хотя, в отличие от Хоркхаймера, он никогда не испытывал психоанализа на практике. Впервые он прочитал Фрейда, когда работал над своим собственным (отозванным) тезисом о абилитации «Концепция бессознательного в трансцендентальной теории разума» (1927). В нем утверждал, что «исцеление всех неврозов является синонимом понимания пациентом значения их симптомов». В своем эссе «О взаимосвязи социологии и психологии» (1955) он обосновал необходимость «дополнить теорию общества психологией, особенно аналитически ориентированной социальной психологией» перед лицом фашизма. Адорно необходимость исследования преобладающих психологических интересов для объяснения сплоченности репрессивного общества, действующего против фундаментальных интересов человека.
Адорно всегда оставался сторонником и защитником ортодоксальной доктрины «Фрейда», психоанализ в его строгой форме ». С этой позиции он атаковал Эриха Фромма, а позже Карен Хорни из-за их ревизионизма. Он выразил сомнения по поводу социологизированного психоанализа, а также по поводу его сведения к терапевтической процедуре.
Работа Адорно на центральном понимании, которое он разделяет со всем авангардным искусством начала 20 века: признание, что примитивно в нас самого и в самом мире. Ни увлечение Пикассо африканской скульптурой, ни сокращение Мондриана живописи до ее самого элементарного компонента линии - постичь вне этой заботы с примитивизмом Администрирование самого радикального радикального искусственного века. В то время западный мир, охваченный мировыми войнами, колониальной консолидацией и ускоряющейся коммодификацией, погрузился в то самое варварство, которое цивилизация гордилась преодолением. Согласно Адорно, самосохранение общества стало неотличимо от санкционированного обществом самопожертвования: «примитивных» народов, примитивных условий эго и тех примитивных, миметических желаний, которые проявляются в подражании и симпатии. Теория Адорно исходит из понимания этого примитивного качества, которое стремится противодействовать средством средство подавить этот примитивный аспект, либо против тем системам господства, которые возникли в результате этого возврата к варварству. Эта точка зрения оправдывает наказание как особую цену самосохранения. По словам переводчика Адорно Роберта Халлот-Кентора, центральный мотив работы Адорно, таким, чтобы определить, «как жизнь может быть чем-то большим, чем борьба за самосохранение». В этом смысле принцип самосохранения, как пишет Адорно в «Негативной диалектике», есть не что иное, как «закон судьбы, которому пока подчиняется история». В своей основе мысли Адорно мотивированы фундаментальной критикой этого закона.
Адорно в основном находился под критики Макса Вебера марксарования, гегелевской интерпретации Георга Лукача, а также Филия истории Вальтера Бософсамина. Адорно Франк, наряду с другими крупными теоретикамифуртской школы Максом Хоркхаймером и Гербертом Маркузе, утверждал, что развитому капитализму удалось сдержать или ликвидировать силы, которые приведут к его краху, и что революционный Момент, когда ее можно было преобразовать в социализм, прошел. Как он выразился в начале своей Негативной диалектики (1966), философия все еще необходима, что время осознать ее было упущено. Адорно утверждал, что капитализм стал более укоренившимся благодаря его атакам на объективную основу революционного сознания и индивидуализма. Адорно, как и Хоркхаймер, критиковал все формы позитивизма как ответственные за технократию и разочарование и стремился создать теорию, которая одновременно отвергала позитивизм и идеала восстановления традиционной метафизики. Адорно и Хоркхаймера критиковали за чрезмерное использование «позитивизм», особенно в их интерпретации Людвига Витгенштейна и Карла Поппера как позитивистов.
Адорно критиковал джаз и популярная музыка, рассматривая его как часть индустрии культуры, которая обеспечивает нынешней капиталистической устойчивости, наносим его "эстетично" и "приятно".
В своих ранних эссе для венского журнала Anbruch Адорно утверждал, что музыкальный прогрессивный инструмент композитора конструктивно справляться с возможностями и ограничениями, содержащимися в том, что он называл «музыкальный материал». Для Адорно двенадцатитоновый сериализм представляет собой решающий, исторически сложившийся метод композиции. По его мнению, объективная значимость композиции не зависит от гениальности композитора, ни от соответствующего произведения предшествующим стандартам, а от того, как выражает диалектику материала. В этом смысле современное отсутствие у композиторов статуса Баха или Бетховена не является признаком музыкального регресса; вместо этого следует отметить, что новая музыка раскрывает аспекты ранее подавленного музыкального материала: освобождение музыкального материала от числа, гармонических рядов и тональной гармонии. Таким образом, исторический прогресс достигается только композитором, который «подчиняется произведению и, по-видимому, не пытается быть активным, кроме как следовать туда, куда оно ведет». Через этот исторический опыт и социальные отношения необходимо именно к анализу такого материала. Перед лицом этого радикального освобождения музыкального материала Адорно стал критиковать тех, кто выступая Стравинскому, отказался от свободы, прибегнув к формам прошлого, а также тех, кто превратил двенадцатитоновую композицию в технику, которая диктовала правила композиции.
Адорно рассматривал индустрию культуры как арену, на которой были устранены критические тенденции или возможности. Он утверждал, что индустрия культуры, которая производит и распространяет культурные товары через средства массовой информации, манипулирует населением. Популярная культура определена как причина, по которой люди становятся пассивными; легкие удовольствия, доступные через потребление поп-культуры, делали людей послушными и довольными, какими бы ужасными они ни были. «Капиталистическое производство ограничивает их, что они становятся беспомощными жертвами того, что им предоставляется». Различия между культурными делают их разными, но на самом деле это всего лишь вариации на одну и ту же тему. Он писал, что «стандартизированное производство потребительских товаров предлагает всем то же самое», но это скрыто за «манипуляцией вкусом и претензией официальной культуры на индивидуализм». Таким образом, индустрия культуры обращается к каждому потребителю уникальным и индивидуальным образом, сохраняя при этом минимальные затраты и усилия. Потребители приобретают иллюзию того, что каждый товар или адаптирован личными предпочтениями человека, путем включения тонких модификаций или недорогих «надстроек», чтобы заставить потребителя вернуться к новым покупкам и, следовательно, увеличить доход для корпоративной системы. Адорно концептуализировал этот феномен как псевдоиндивидуализацию и всегда одно и то же.
Анализ Адорно провести критику культуры культуры слева, что уравновесило критику культуры культуры справа. С обеих точек зрения - левая и правая - природа культурного производства, причиненных в результате потребления культуры. Однако, в то время как критическое особое моральное вырождение, приписываемое сексуальное и расовое влияние в поп-культуре, Адорно обнаружил проблему не в содержании, а в объективных реалиях производства культуры и ее эффектов, например форма обратной психологии. Мыслители, демонстрируются в этом новом стиле, демонстрируются в современном обществе, особенно в отношении прошлого (Освенцим ), морали или индустрии. Последнее стало особенно продуктивным, но очень спорным термином в удивительно продуктивном. Многие размышления начали обсуждаться, поскольку многие из ранее не переводились на английский язык, только недавно был собран и опубликован как Essays on Music.
Работа Адорно за годы до его смерти была сформирована идеей «негативной диалектики», изложенной особенно в его книге с таким названием. Ключевым понятием в работе Франкфуртской школы со времен «Диалектики Просвещения» была идея превращения мысли в инструмент господства, который ставит все объекты контроль под (доминирующего) сущности, особенности через личность, т. Е. Идентификации как реальным в природе и обществе является только то, что согласуется с доминирующими концепциями или соответствует им, и считает нереальным или несуществующим все, что не соответствует действительности. «Негативная диалектика» Адорно попытка определить доминирующую мысль признала бы свои ограничения и признала неидентичность и реальность того, что не могло быть отнесено к концепциям сущности. В самом деле, Адорно стремился обосновать критический уклон своей критической идентичности, которую он считал овеществлением в определении товарной или обменных отношений, которые всегда предполагают ложную ложность между различными вещами. Возможность критики из-за разрыва между концепцией и объектом, никогда не может перейти в первый остаток. Этот разрыв, это отсутствие личности в личности, было секретом критики как материальной жизни, так и концептуальной рефлексии.
Репутация Адорно как музыковеда неуклонно снижалась после его смерти. Его резкая критика джаза и отстаивание Второй венской школы в противовес тому Стравинскому приведению, что он впал в немилость. Выдающийся американский ученый Ричард Тарускин объявил Адорно «до абсурда переоцененным». Выдающийся пианист и критик Чарльз Розен считал книгу Адорно «Философия новой музыки» «в степени мошеннической презентации, полемическим произведением, которое претендует на роль объективного исследования». Даже такой марксист, как историк и джазовый критик Эрик Хобсбаум, видел в трудах Адорно «одни из самых глупых страниц, когда-либо написанных о джазе». Брит философ Роджер Скратон считал, что Адорно производит "груды напыщенной чепухи, посвященной тому, чтобы показать американский народ столь же отчужденный, как того требует марксизм, и что их веселая жизнеутверждающая музыка - это фетишизм". «Товар, выражающий их глубокое духовное порабощение капиталистической машине». Раздражение из-за туннельного зрения Адорно началось еще при жизни. Возможно, он отстаивал Шенберга, но композитор, в частности, не смог ответить на комплимент: «Я никогда не мог вынести этого парня [...], кстати, отвратительно, как он обращается со Стравинским». С другой стороны, ученый Славой Жижек написал предисловие к «В поисках Вагнера» Адорно, в котором Жижек приписывает той же книге «свободный импульс», хотя Жижек предполагает, что верность этого импульса требует «предательство явных тезисов исследований Вагнера. Адорно ".
В статье для New Yorker в 2014 году музыкальный критик Алекс Росс утверждал, что работа Адорно имеет новое значение в эпоху цифровых технологий:« Поп-гегемония » практически завершена, ее суперзвезды доминируют в СМИ и обладают мощной экономической магнатов... кажется более монолитной, чем когда-либо, с использованием гигантских корпораций - Google, Apple, Facebook, Amazon - председательствовать над беспрецедентными монополиями ».
Адорно заявляет, что начало признания в любом отношении конкретного песенного хита может быть сделано путем составления схемы, которая разделяет опыт распознавания на его различные ком поненты. Все перечисленные факторы взаимосвязаны до такой степени, что в реальности невозможно отделить друг от друга. Схема Адорно направлена на разные объективные элементы, участвующие в опыте узнавания, нежели реальный опыт, ощущаемый индивидуумом.
Адорно постулирует социальную тотальность как автоматическую систему. Согласно Kritik der kritischen Theorie Хорста Мюллера («Критика критической теории»), это предположение согласуется с идеей Адорно об обществе как саморегулирующейся системе, от которой можно сбежать (но от которой не может сбежать). Для него это было существующим, но бесчеловечным. Мюллер предлагает решения для таких систем и утверждает, что критическая теория не дает практических решений для социальных изменений. Он заключает, что Юрген Хабермас, в частности, и Франкфуртская школа в целом неверно истолковывают Маркса.
Феномен стандартизации - это «понятие, используемое для характеристики шаблонные продукты капиталистических средств массовой информации и массовой культуры, которые обращаются к наименьшему общему знаменателю в погоне за максимальной прибылью ». Согласно Адорно, мы живем в обществе, движимом медиа-культурой, и потребление продукта является одной из основных характеристик. Средства массовой информации используются для передачи сообщений о продуктах и услугах потребителям, чтобы убедить этих людей приобрести товар, который они рекламируют. Стандартизация заключается в производстве большого количества товаров для преследования потребителей с целью получения максимально возможной прибыли.
Они делают это, как упоминалось выше, путем индивидуализации продуктов, чтобы дать потребителям иллюзию того, что они действительно покупают продукт или услугу, которые были специально разработаны для них. Адорно подчеркивает проблемы, возникающие при создании популярной музыки, когда различные сэмплы музыки, используемые при создании сегодняшних топовых песен, объединяются, чтобы создавать, воссоздавать и изменять многочисленные треки с использованием одного и того же разнообразия сэмплов. от одной песни к другой. Он проводит различие между «апологетической музыкой» и «критической музыкой». Апологетическая музыка определяется как хорошо продуманная и продвигаемая музыка в индустрии «поп-музыки»: музыка, состоящая из различных частей, которые меняются местами для создания нескольких разных песен. «Социальные и психологические функции популярной музыки [заключаются в том, что она] действует как социальный цемент», «чтобы держать людей послушными и подчиненными статус-кво существующих властных структур».
Серьезная музыка, по словам Адорно, достигает совершенства, когда целое больше, чем сумма его частей. В качестве примера он приводит симфонии Бетховена: «[его] величие проявляется в полном подчинении случайно частных мелодических элементов форме в целом».
Стандартизация относится не только к продуктам музыкальных произведений. индустрии культуры, но и потребителям: много раз в день потребители подвергаются бомбардировке медийной рекламой. Потребителей подталкивают к потреблению продуктов и услуг, предоставляемых им медиа-системой. Массы стали обусловлены культурной индустрией, что делает влияние стандартизации более важным. Не оказывает влияние на ситуацию, когда соответствует нормой. «Во время потребления характеризуются товары, которые они используют и обменивают между собой».
Как пионер саморефлексивной социологии, прообраз Способность Бурдье влияет на рефлексию на социальный объект, Адорно понял, что на некоторую критику (включая преднамеренное нарушение его классов) в 1960-е годы) никогда нельзя ответить в диалоге между равными, если, как он, кажется, считали, что то, что то наивный этнограф или социолог думает о обратной сущности, со временем постоянно меняется.
"Адорно-Ампель " (Адорно-светофор) на Сенкенберганлаге, улице, разделяющей Институт для социальных исследований от Франкфуртского университета им. Гете - Адорно потребовал его строительство после гибели пешехода в 1962 году, и он был окончательно установлен 25 лет спустя. «Психологически Адорно считал, что социология должна быть саморефлексивной и самокритичный», он также считал, что язык, который использует социолог, как и язык обычного человека, в степени политической конструкции, которая использует, которые включают как действительно девиантных индивидов, так и «торговцев», действующих ниже социальных норм, потому что им не хватает капитала для работы наверху : для анализа этого феномена см. книга Пьера Бурдье "Вес мира"). Он чувствовал себя в первую очередь теорией для оценки и эмпирического анализа, а также людей, которые будут обрабатывать обнаруженные «факты»... включая пересмотр теорий, которые оказались ложными. Например, в эссе, опубликованном в Германии по возвращении Адорно из США и перепечатанном в сборнике эссе Critical Models (ISBN 0-231-07635-5 ), Адорно похвалил эгалитаризм и открытость американского общества, основанные на его пребывании в Нью-Йорке и районе Лос-Анджелеса между 1935 и 1955 годами: «Для жизни в Америке характерны [...] добрые моменты миролюбия, великодушия. ". (« Dem am erikanischen Leben eignet [...] ein Moment von Friedlichkeit, Gutartigkeit und Großzügigkeit ».)
Один из случаев столкновения интеллектуальной культуры и методов Адорно можно в Пол Лазарсфельд <353 Как говорит Рольф Виггерсхаус в книге «Франкфуртская школа, ее история, теории и политическое значение» (MIT 1995), Лазарсфельд был директором проекта, финансируемого и вдохновленного Сарноффом (главой RCA ), чтобы открыть как музыку, которая нравится слушателям радио, так и способы улучшить их "вкус", чтобы RCA могла выгодой транслировать больше классической музыки. прозаическим стилем произведения, которое передал Адорно, так и с тем, что Лазарсфельд считал «недостатком дисциплины в... представлении Адорно».
Сам Адорно привел следующий личный анекдот:
Что я имею в виду под овеществленным сознанием, я могу проиллюстрировать - без сложных философских размышлений - наиболее просто на американском опыте. Среди часто меняющихся коллег, которых мне предоставил Принстонский проект, была молодая женщина. Через несколько дней она стала мне доверять и очень любезно спросила: «Доктор Адорно, не могли бы вы задать мне личный вопрос?». Я сказал: «Это зависит от вопроса, но продолжайте», и она продолжила: «Пожалуйста, скажите мне: вы экстраверт или интроверт?». Как будто она, как живое существо, уже думала в соответствии с моделью вопросов с множественным выбором в анкетах.
Хотя даже немецкие читатели могут найти труд Адорно трудным для понимания, Дополнительная проблема для англоязычных читателей состоит в том, что его немецкую идиому особенно трудно перевести на английский. Аналогичная трудность перевода характерна для Гегеля, Хайдеггера и ряда других немецких философов и поэтов. В результате некоторые ранние переводчики были склонны к чрезмерной буквальности. В последние годы и Stanford University Press опубликовали новые переводы некоторых лекций и книг Адорно, в том числе «Введение в социологию», «Проблемы моральной философии» и его транскрибированные лекции по «Критике чистого разума» Канта и «Метафизика» Аристотеля, и новый перевод Диалектики Просвещения. Профессор Генри Пикфорд из Университета Колорадо в Боулдере перевел многие работы Адорно, такие как «Смысл работы через прошлое». Также появился новый перевод Aesthetic Theory и Philosophy of New Music, изданных University of Minnesota Press. Халлот-Кентор в настоящее время также работает над новым переводом «Негативной диалектики». Переписка Адорно с Альбаном Бергом «К теории музыкального воспроизведения» и письма родителям Адорно были переведены и опубликованы Polity Press. Эти свежие переводы немного менее дословны в передаче немецких предложений и слов и более доступны для английских читателей. Групповой эксперимент, который ранее был недоступен для англоязычных читателей, теперь доступен в доступном переводе Джеффри К. Олика и Эндрю Дж. Перрина в Harvard University Press, вместе с вводным материалом, объясняющим его связь с остальными работами Адорно и 20-го числа. исследование общественного мнения века.
Фреска Адорно во Франкфурте  | В Викицитатнике есть цитаты, связанные с: Теодором Адорно |
 | Викискладе есть медиафайлы, связанные с Теодором В. Адорно. |
(апрель 1964)