Войти
 Титульный лист на датском языке «Концепция тревоги» | |
| Автор | Сорен Кьеркегор |
|---|---|
| Исходное название | Бегребет Анжест |
| Переводчик | Рейдар Томте |
| Страна | Дания |
| Язык | Датский |
| Серия | Первое авторство (Псевдоним) |
| Жанр | Христианство, психология, теология |
| Издатель | Princeton University Press 1980 |
| Дата публикации | 17 июня 1844 г. |
| Опубликовано на английском языке | 1946 - Первый перевод |
| Тип носителя | Мягкая обложка |
| Страницы | ~ 162 |
| ISBN | 0691020116 |
| Предшествуют | Предисловия |
| , за которыми следуют | Четыре вдохновляющих дискурса, 1844 |
Концепция тревоги (датский : Begrebet Angest): простое психологически ориентированное обсуждение «Догматический вопрос о наследственном грехе» - это философский труд, написанный датским философом Сёреном Кьеркегором в 1844 году. В конце 1944 года английский перевод, сделанный Уолтером Лоури (сейчас распродан ), имел заголовок Концепция страха . Концепция тревоги была посвящена «покойному профессору Полу Мартину Мёллеру ». Он использовал псевдоним Vigilius Haufniensis (который, по словам ученого Кьеркегора Джозайи Томпсона, является латинской транскрипцией слова «Сторож» из Копенгагена ) для «Концепции тревоги».
Все книги Кьеркегора имеют в начале либо предисловие, либо посвящение, либо молитву. Эта книга включает длинное введение. «Концепция тревоги» была опубликована точно в тот же день, что и «Предисловия», 17 июня 1844 года. Обе книги посвящены идее медиации Гегеля. Медиация - это общая черта всех работ Кьеркегора. Его работа до этого момента заключалась в том, чтобы показать, что вера опосредована знанием. Здесь он поднимает вопросы греха и вины.
Для Кьеркегора тревога / страх / тревога - это несфокусированный страх. Кьеркегор приводит пример человека, стоящего на краю высокого здания или обрыва. Когда мужчина смотрит через край, он испытывает сосредоточенный страх падения, но в то же время он чувствует ужасающий импульс намеренно броситься с края. Это переживание - это тревога или страх из-за нашей полной свободы выбора: либо броситься, либо оставаться на месте. Сам факт того, что у человека есть возможность и свобода делать что-то, даже самое ужасное, вызывает огромное чувство страха. Кьеркегор называл это нашим «головокружением от свободы».
Кьеркегор сосредотачивается на первой тревоге, которую испытывает человек: выбор Адама, есть ли от запретного дерева познания Бога или нет. Поскольку представления о добре и зле не возникли до того, как Адам съел плод, Адам не имел представления о добре и зле и не знал, что есть от дерева «зло». Что он действительно знал, так это то, что Бог сказал ему не есть с дерева. Беспокойство вызвано тем фактом, что сам запрет Бога подразумевает, что Адам свободен и что он может выбрать, подчиняться Богу или нет. После того, как Адам съел плоды дерева, родился грех. Итак, согласно Кьеркегору, тревога предшествует греху. Кьеркегор упоминает, что тревога является предпосылкой наследственного греха (который Августин первым назвал peccatum originale, «первородный грех»).
Тем не менее, Кьеркегор упоминает, что тревога - это также способ спасти человечество. Тревога информирует нас о нашем выборе, нашем самосознании и личной ответственности и выводит нас из состояния бессознательной непосредственности к самосознательному размышлению. (Жан-Поль Сартр называет эти термины предрефлексивным сознанием и рефлексивным сознанием.) Человек действительно осознает свой потенциал через переживание тревоги. Итак, тревога может быть возможностью для греха, но тревога также может быть признанием или осознанием своей истинной личности и свободы. С другой стороны, грех существует в самом разрешении беспокойства через добро и зло; почему принять тревогу - значит не выносить суждения.
Иммануил Кант 1724–1804 гг. В 1793 году, за сорок один год до того, как Кьеркегор написал «Концепцию беспокойства», Иммануил Кант написал свою книгу Религия в пределах одного разума ; его книга возвела разум в царство христианства. Многие континентальные философы писали свои книги в связи с идеями Канта. Кьеркегор был знаком со второй книгой книги Канта «Конфликт добра со злым принципом суверенитета над человеком», и в этой книге он провел подобное исследование; однако он мог бы назвать это конфликтом этики и тревогой за суверенитет над человеком. Кьеркегор заменил кантовский термин «добро» на «этику», а его термин «зло» - на «тревогу о добре ». Он писал об идеальном благе в сравнении с действительным благом, которое может сделать отдельный человек, следующим образом: «Этика предлагает претворить идеальность в реальность. С другой стороны, суть ее движения не в том, чтобы возводить действительность в идеальность. Этика указывает на идеальность как на задачу и предполагает, что каждый человек обладает необходимыми условиями. Таким образом, этика порождает противоречие, поскольку она проясняет как трудности, так и невозможность ». Ему было интересно, как любое существующее человеческое существо может совершить какое-либо движение в идеальном мире.
Иоганн Гербарт 1776–1841 гг. 
Сорен Кьеркегор 1813–1855 гг. Кьеркегор начинает эту книгу с короткого предисловия. Теперь он ожидает, что его читатели знают, что предисловие является ключом к пониманию смысла книги. Haufniensis несколько раз использует слово «поколение», а также «эпоха» и «эра» во введении, чтобы подготовить читателя к его предмету. Прогресс от «первой науки», этика, к «второй науке», психология. историки, психологи, антропологи, теологи и философы были согласны с тем, что прошлое должно быть сохранено, если есть будущее человечества. Эти мягкие науки интересовали Кьеркегора лишь постольку, поскольку они имели отношение к прогрессу. христианства. За его предисловием следует его первое введение с тех пор, как он опубликовал свою диссертацию, Концепция иронии. Это могло бы означать новое начало, но это не известно наверняка.
Фридрих Шеллинг 1775–1854 гг. 
Георг Гегель (1770–1831) Фридрих Шеллинг написал Философские исследования сущности человеческой свободы в 1809 г., Георг Вильгельм Фридрих Гегель написал свою научную «Логика» между 1812 и 1816 гг. и Иоганн Фридрих Гербарт писал о педагогике. Все они обсуждали, как добро и зло возникают. Кьеркегор подверг сомнению акцент Гегеля и Шеллинга на негативном (зле) и присоединился к акценту Гебарта на позитивном (добре). Кьеркегор говорит в этой книге, что «беспокойство о грехе порождает грех», а позже повторяет это снова:
Покаяние - это воспоминание о вине. С чисто психологической точки зрения, я действительно считаю, что полиция помогает преступнику не раскаяться. Постоянно пересказывая и повторяя свои жизненные опыты, преступник становится таким знатоком памяти, что отталкивает от своей жизни идеальность воспоминаний. На самом деле покаяться, а особенно сразу покаяться, требует огромной идеальности; поэтому природа тоже может помочь человеку, и отсроченное покаяние, которое в отношении воспоминаний незначительно, часто бывает самым трудным и глубоким. Способность вспоминать - условие любой продуктивности. Если человек больше не желает быть продуктивным, ему нужно просто вспомнить то же самое, что, вспоминая, он хотел произвести, и производство становится невозможным, или оно станет для него настолько отталкивающим, что чем раньше он откажется от него, тем лучше.
Все они были вовлечены в диалектический вопрос о том, «как» индивидуум, группа или раса меняется от добра к злу или от зла к добру. Кьеркегор продвигал свою категорию «отдельного индивида». Введение Кьеркегора находится в Первоисточниках ниже.
Я понимаю слова Петра: «К кому нам идти?» иметь в виду его сознание греха. Именно это связывает человека с христианством. А поскольку именно Бог через сознание греха привязывает каждого человека к христианству, следует предположить, что он также определяет конфликты каждого человека индивидуально. Журналы и статьи Сёрена Кьеркегора IX A 310; J820 Перевод Кроксалла «Медитации Кьеркегора», стр. 119
Фауст и Гретхен Многие мужчины и женщины беспокоятся о том, за кого они должны выйти замуж и как они выберут правильного человека. Тревожный человек стоит на перекрестке и задается вопросом, куда идти. Киргегард уловил это настроение в своей книге Либо / Или, которая наполнена примерами людей на перекрестке. Иоганн Гете (1749–1832) находился на перепутье и не мог определиться с тем, чего он хотел, поэтому он говорил об этом дьяволу в своей пьесе Фауст. Адам Оленшлегер (1779–1850) написал книгу об одном человеке, желающем жениться, в своей книге Аладдин. Он позволил джинну принять решение за него. Кьеркегор указывает, что Исаак тоже не имел свободы выбирать жену. Он писал:
Ребекка у колодца Исаак, по-видимому, осмелился с определенной степенью уверенности ожидать, что Бог обязательно выберет для него жену, которая будет молодой и красивой, высоко оцененной людьми и привлекательной в во всех смыслах, но тем не менее нам не хватает эротики, даже если бы он любил этого избранного Божьего со всей страстью юности. Свободы не хватало. Либо / Или II, Hong p. 44
Исаак ожидал, но ему было нелегко только потому, что Бог сделал за него свой выбор. В этих примерах трех личных выборов отсутствовали как свобода, так и тревога, но присутствовало невежество, поскольку ни один из них лично не участвовал в принятии очень важного решения. Ни Гете, ни Оеленшлегер не говорят читателю, был ли Фауст или Алладин верным избранному для него человеку, они просто заканчивают рассказ. Но история Исаака продолжилась и показала, что он был верен сделанному за него выбору. Кьеркегор задается вопросом: как человек может оставаться верным выбору, сделанному другими? Остальные - внешние силы, тогда как его дух - внутренняя сила. Все три истории связаны с миром духа. Кьеркегор считает, что «дух одновременно враждебная и дружественная сила». Он писал:
«Эта тревога имеет решающее значение. Человек - это синтез психического и физического; однако синтез немыслим, если эти два не соединены в третьем. Это третье - дух. В невинности человек не просто животное, потому что, если бы он в любой момент своей жизни был просто животным, он никогда бы не стал человеком. Итак, дух присутствует, но мгновенно, как сновидение. В некотором смысле это враждебная сила., поскольку он постоянно нарушает отношения между душой и телом, отношения, которые действительно имеют постоянство, но все же не имеют выносливости, поскольку сначала они принимают последнее через дух. С другой стороны, дух - дружественная сила, поскольку он именно то, что составляет отношение. Как же тогда отношение человека к этой неоднозначной силе? Как дух соотносит себя с собой и со своей обусловленностью? Он относится к себе как к тревоге. Покончить с собой, дух не может; удержать себя, он не может, пока он находится вне себя. чернила в растительном, ибо он квалифицируется как дух; убежать от тревоги он не может, потому что любит ее; действительно любить это, он не может, потому что он убегает от этого. Невинность теперь достигла своего предела. Это невежество; однако это не животная жестокость, а невежество, квалифицируемое как дух, и как таковая невинность - это именно тревога, потому что ее невежество ни о чем. Здесь нет знания о добре, зле и т. Д., Но вся действительность знания проецируется в тревоге как огромное ничто невежества. Понятие тревоги, стр. 43–44
Эта «неоднозначная сила» дополнительно обсуждается в книге Кьеркегора 1847 года «Укрепляющие беседы в различных духах» и его книге 1848 года «Христианские беседы», где он обнаруживает, что противостоит своим лучшим намерениям.
Человек, которому предстоит быть хозяином (это, конечно, он сам), разрушает его; такой человек, возможно, работает едва ли треть своей силы в нужном месте и более чем двумя третями своей власти в неправильном месте или против себя. Теперь он бросает работу, чтобы снова начать обдумывать, теперь он работает вместо того, чтобы размышлять, теперь он неправильно тянет за поводья, теперь он хочет делать и то, и другое одновременно - и все это время он не сдвигается с места. При всем этом его жизнь как бы заходит в тупик; он не может четко поставить задачу, чтобы она стояла твердо, чтобы он мог оторваться от этой работы и иметь в наличии свои силы для выполнения задачи. Задача не становится бременем, но он завален обременительной путаницей с задачей, чтобы получить ее, если возможно, твердо стоять на своем. Когда это так, он, естественно, никогда не берется нести бремя; в конце концов, он не может даже заставить его остановиться; в тот момент, когда он хочет как бы повернуться спиной, чтобы поднять ношу, бремя, кажется, падает, и ему приходится снова складывать ее. Ах, если смотреть на жизнь людей, часто приходится с сожалением сказать: они сами не знают, какими силами обладают; они более или менее удерживают себя от этого, потому что используют большую часть своих сил, чтобы работать против самих себя. Сорен Кьеркегор, Укрепляющие дискурсы в различных духах Hong p. 295-296
Киркегор интересовался, как человек может сохранить бодрствующую веру и надежду.
Молитва: Ты мой Бог и Отец! Вопрос о моем спасении не касается никого, кроме меня - и тебя. Разве тогда не должно оставаться неуверенности в страхе и трепете до последнего: я то, что я есть, а ты то, что ты, я на земле, ты на небесах - разница бесконечно велика - я грешник, ты Святой? Не должно, не должно, не должно быть страха и трепета до последнего? Разве не были виноваты безумные девы в том, что они убедились и легли спать; а мудрые девы бодрствовали? Но что значит бодрствовать? Это неуверенность в страхе и трепете. А что такое вера, как не пустая фантазия, если не бодрствование? И когда вера не пробуждается, что это, как не то же самое пагубное чувство безопасности, которое погубило глупых дев? Christian Discourses, Lowrie 1939 p. 219, Размышления Кьеркегора, перевод и редакция Т. Croxall, The Westminister Press, авторское право 1955, W. L. Jenkins, стр. 56–57
Братья Гримм Братья Гримм писали об использовании народных сказок в качестве образовательных историй, чтобы люди не попадали в руки зла. Кьеркегор ссылается на Историю молодежи, которая пошла дальше, чтобы узнать, что такое страх в «Концепции тревоги» (стр. 155). Может ли «сила примера», или театральная педагогика, или театр абсурда, помочь человеку научиться находить хорошее? Датский фольклор в это время также привлек внимание педагогов. Воображение может помочь, но оно также может удерживать человека от принятия важных решений. Но неспособность «стать честным с самим собой, чтобы не обмануть себя воображаемой силой, с которой вы переживаете воображаемую победу в воображаемой борьбе» - вот как решение может стать невозможным.
Что удерживает его от принятия решения решение? Ничего, кроме воображения человека, участвующего в принятии решения, представлений о вине и грехе, страхе и отвержении. В Страх и трепет Аврааму пришлось выбрать следовать за Богом или назвать его чудовищем. В Повторение юноша должен был выбрать жениться или следовать своей любви к писательству. Оба были «творческими конструкциями», созданными Кьеркегором, которые имели дело с надеждой и любовью.
. Эрлкинг Кьеркегор считал, что творческие конструкции должны укреплять. Кьеркегор писал о «ничего отчаяния», Бог как неизвестное есть ничто, а смерть - ничто. Гете Der Erlkönig и Невеста Коринфа (1797) также являются ничего. У отдельного человека есть реальность, которую выдумка никогда не может представить. Люди должны понимать разницу между воображаемыми конструкциями и реальностью. Многие вещи трудно понять, но Кьеркегор говорит: «Там, где понимание отчаивается, вера уже присутствует, чтобы сделать отчаяние решающим».
Дай бог, чтобы все драматурги сочинять только слезливые пьесы, полные всевозможного беспокойства и ужаса, которые не позволят вашей дряблости расслабиться на мягких креслах театра и позволят надушиться сверхъестественной силой, но будут ужасать вас до тех пор, пока вы не окажетесь в мире актуальности вы учитесь верить в то, во что хотите верить, только в стихах. Либо / Или Часть II стр. 122
Адам и Ева Кьеркегора не интересует, в чем был грех Евы, он говорит, что это не была чувственность, но его беспокоит то, как Ева узнала, что она был грешником. Он говорит: «сознание предполагает само. Ева осознала свой первый грех благодаря своему выбору, а Адам осознал свой первый грех благодаря своему выбору. Божий дар Адаму и Еве был» знание свободы », и они оба решили использовать его. В« Журналах Кьеркегора »он сказал, что« единственное, что необходимо »для того, чтобы доктрина Искупления имела смысл, - это« угнетенная совесть ». Он написал:« Уберите угнетенная совесть, и вы можете закрыть церкви и превратить их в танцевальные залы ».
Притча о пылинке и балке Кьеркегор говорит, что каждый человек должен сам это выяснить. как вина и грех вошли в их миры. Кьеркегор спорил об этом в Повторении и Страх и трепет, где он сказал, что философия не должна определять веру. Он спрашивает своего читателя, отдельного человека, Чтобы обсудить некоторые вопросы. Могут ли грех и вина передаваться от одного человека к другому? Это "эпидемия, которая распространяется как коровья оспа "? Был ли каждый еврей ответственен за распятие Христа? Находит ли отдельный человек грех в других или в себе? Он верил в строгую самоанализацию и в то же время снисходительную проверку других. Он сформулировал это так в «Четырех вдохновляющих беседах 1844 года»:
Мы не знаем подробно о Павле, но, тем не менее, мы знаем Павла, что является основным соображением. То есть, как чувственный человек отличается тем, что видит пятнышко в глазу своего брата, но не видит бревна в своем собственном, тем, что он строго осуждает ту же ошибку в других, которую он легко прощает себе, так и Более глубокий и заинтересованный человек состоит в том, что он судит о себе более строго, использует всю свою изобретательность, чтобы оправдать другого человека, но не может извинить или простить себя, действительно, убежден, что другой более простителен, потому что всегда есть возможность, поскольку единственный, по отношению к которому человек лишен этой возможности, - это он сам. Смелая уверенность - трудное дело, потому что это не совсем синоним умственной слабости. На этом вполне можно остановиться и не нужно идти дальше, даже желая судить Бога, то есть, если в других отношениях смелая уверенность является смелой уверенностью в суде, что, безусловно, требует, чтобы суд Божий проник в мысль и сердце, то есть если это смелая уверенность в милосердии Божьей, а слова - не притворное благочестивое выражение собственной легкомысленности, которая не доверяет Богу, но утешается тем, что давно перестала печалиться. Если ни один человек не способен оправдать себя, он способен на одно - обвинить себя так ужасно, что он не может оправдать себя, но учится нуждаться в милосердии. В связи с этим одному человеку сложно понять другого, потому что серьезный человек всегда делает упор на себя. Сорен Кьеркегор, Восемнадцать вдохновляющих дискурсов, Hong p. 339–340
В чем было намерение христианства? Проявляется ли концепция через определения и примеры? Грех и вина являются религиозными категориями для Кьеркегора. Он писал:
Концепция вины как тотальная категория принадлежит по существу религиозной сфере. Как только эстетика хочет иметь с ней какое-то отношение, это понятие становится диалектическим, как удача и несчастье, в результате чего все смешивается. Эстетически диалектика вины такова: у индивида нет вины, тогда вина и невиновность возникают как чередующиеся категории жизни; Иногда человек виноват в том или ином, а иногда и не виноват. Если бы то или это не было, человек не стал бы виновным; в других обстоятельствах виновным стал бы тот, кто не считается невиновным. Сорен Кьеркегор, Заключительный ненаучный постскриптум, (1846) Hong p. 525-537
С помощью веры тревога дает человеку покой в провидении. То же самое и с чувством вины - вторым, что обнаруживает тревога. Тот, кто учится узнавать свою вину только из конечного, теряется в конечном, и, конечно, вопрос о том, виновен ли человек, не может быть определен иначе, как во внешнем, юридическом и самом несовершенном смысле. Тот, кто учится узнавать свою вину только по аналогии с решениями полицейского суда и верховного суда, никогда по-настоящему не понимает, что он виновен, потому что, если человек виновен, он виновен бесконечно. Следовательно, если такая личность, воспитанная только на конечностях, не получит вердикт полиции или приговор общественного мнения о том, что он виновен, он становится из всех людей самым смешным и жалким образцом добродетели, который немного лучше, чем большинство людей, но не так хорошо, как пастор. Какая помощь понадобится такому мужчине в жизни? Сорен Кьеркегор, Концепция тревоги, Томте стр. 161
Кьеркегор отмечает, что запрет есть от древа познания породил грех в Адаме. Запрет предрасполагает к тому, что прорывается в качественном скачке Адама. Он ставит под сомнение доктрину первородного греха, также называемого грехом предков. «Доктрина, что Адам и Христос соответствуют друг другу, сбивает с толку. человек, который больше, чем человек. По этой причине он приходит не в начале, а в полноту времени ». Грех обладает «связностью в себе».
В «Философских фрагментах» Кьеркегор описал заблуждающегося перед Богом ученика. Здесь он спрашивает, как Ученик обнаруживает эту ошибку. Возникли новые науки, которые бросили вызов общепринятой этике того времени, а такжепредставления о вине и грехе. Кьеркегор изящно описал борьбу. Он говорит, что
"Этика и догматика борются за примирение в пограничной области, чреватой судьбой. Покаяние и вина этически мучают примирение, в то время как догматика в этой восприимчивости к предложенному примирению имеет исторически конкретную непосредственность, с которой она начинает свой дискурс в великом диалоге . А теперь каков будет результат? »И« Невинность есть невежество, но как оно теряется? »Концепция тревоги, стр. 12, 39
, также пишет о характер человека в «Концепции тревоги». На него произвели впечатление психологические взгляды Иоганна Карла Фридриха Розенкранца, который писал:
В Психологии Розенкранца есть определение предрасположенности [Гемыт]. На странице 322 он говорит, что предрасположенность - это единство чувства и самосознания. В предыдущем изложении он великолепно объясняет, что чувство разворачивается до самосознания, и наоборот, что содержание самосознание воспринимается субъектом как его собственное. Только это единство можно назвать диспозицией. Если не хватает ясности познания, знания чувства, существует только побуждение духа природы, тургорность непосредственности. С другой стороны, если нет чувств, остается только абстрактное понятие, которое достигло последней внутренней системы духовного существования, которое не стало единым с самостью духа »(ср. Стр. 320–321). И продолжит свое определение «чувства» как непосредственное единство духа его чувствительности и его сознания (стр. 142) и вспомнит, что в определении Seelenhaftigkeit [чувствительности] было учтено единство с непосредственными детерминантами природы, тогда, взяв все это вместе, он получает концепцию конкретной личности. [но, как говорит Кьеркегор] Серьезность и предрасположенность соответствуют друг другу таким образом, что серьезность является более высоким, а также самым глубоким выражением того, что предрасположенность есть. Предрасположенность - это искренность непосредственности, в то время как серьезность, с другой стороны, - это приобретенная оригинальность характера, ее оригинальность, сохраненная в ответственности за свободу, и ее оригинальность, подтвержденная в e Радость блаженства.
Мы все предрасположены к определенным действиям, к добру или злу. Это привычки или грехи? "Как человек научится серьезности ?" Кьеркегор и Розенкранц, что для человека было бы неплохо узнать об их собственном расположении, чтобы он или она могла жить более счастливой жизнью.
если ты не можешь контролировать себя, ты вряд ли найдешь кого-нибудь еще, кто сможет это сделать.
Особенно часто встречаются женщины, когда индивидуумы тревоге воспринимают самые тривиальные функции тела как греховность. Человек может улыбнуться этому, но никто не знает, спасет или разрушит улыбка, потому что, если улыбка способствует раскрытию индивидуальности, а ее закрытие, такая улыбка может нанести непоправимый вред. Сёрен Кьеркегор Документы VB 53:34 1844
A фрагмент из Послания к Галатам Кьеркегор считал, что «каждое поколение имеет свою задачу и не должно беспокоить сам «Первое поколение и каждый человек начинает свою жизнь с самого начала». чем начало "," ни одно поколение не узнает сущность человека у предыдущего, ни одно поколение не может начать свою жизнь с любого другого момента ». «третий термин», который ставится между одним Кьеркегор, начинается по сути, спрашивает, говорит ли христианство сначала учить о «делах плоти» (отрицательных) или о «Плод Святого Духа » (положительное)? Ответ лежит в мире дух а или в мире временного? Всегда ли нам нужно возвращаться назад, чтобы пересмотреть отрицательное, или вперед, потому что мы концентрируемся положительно. Или между ними должен быть баланс? он просто ставит вопрос как часть «великого научного диалога» для рассмотрения. Он начал это обсуждение в своих двух укрепляющих беседах 1843 г. в главе 3 к Галатам (нет ни еврея, ни грека, ни раба, ни свободного, ни мужчины, ни женщины, все вы одно во Христе Иисусе).
Индивид не соотносит с идеалом через поколение, государство себя, столетие или рыночную цену людей в городе, где он живет, эти вещи не позволяют ему соотнести себя с идеалом. - но относится к нему, хотя и ошибается в своем понимании этого. … Из-за смешения идей государства, социальной жизни, общности и общества Бог больше не может ухватиться за отдельную личность. … Безнравственность нашего времени может легко превратиться в фантастически-этическое ослабление, разрушение чувственного, мягкого отчаяния, в котором люди, как во сне, ищут представление о Боге, не испытывая при этом никакого ужаса. Бог в неопределенном. … Давайте грешить, грешить откровенно, соблазнять девушек, убивать мужчин, грабить на шоссе - в этом, по крайней мере, можно покаяться, и Бог может хотя бы схватить такого преступника. Давайте прямо посмеемся над Богом, это всегда предпочтительнее изнурительной важности. Один демонстрирует существование Бога поклонением, а не демонстрациями. Сорен Кьеркегор Заключительный ненаучный постскриптум, Hong p. 543-545
Кьеркегор задается вопросом, может ли одно поколение научиться чудесам, любви, тревоге, миру, терпению, надежде у предыдущего поколения или каждому «отдельный человек» в каждом поколении должен научиться этим вещам, по большей части, самостоятельно. Он задал тот же вопрос в Философские фрагменты о том, как кто-то учится становиться христианином. Христиане ли мы из-за своей семьи и личной истории или потому что приняли «решающее решение»? Какие блага хочет приобрести христианин? Разве надежда не является добром, а отчаяние - злом, которое вы пытаетесь превратить в добро, называемое надеждой? Разве терпение не является добром, а нетерпение - злом, которое можно изменить, если вы захотите его изменить? Разве твоя душа не хороша? Отдается ли душа избранным или даром всем без заслуг? Наше будущее - это судьба, выбор или сочетание того и другого? Кьеркегор отвечает так:
Если человек сначала не разъясняет себе значение «я», то это эгоизм. Только когда дано понятие частного, можно говорить об эгоизме, однако ни одна наука не может сказать, что такое «я», не сформулировав его в общих чертах. И в этом чудо жизни, что каждый человек, который думает о себе, знает то, чего не знает никакая наука, потому что он знает, кто он сам, и в этом глубина греческого высказывания «знай себя», которое слишком долго понимало в Немецкий образ как чистое самосознание, воздушность идеализма. Пора попытаться понять это по-гречески, а затем снова так, как это поняли бы греки, если бы они обладали христианскими предпосылками. Однако реальное «я » постулируется только посредством качественного скачка. В предыдущем состоянии об этом не могло быть и речи. Поэтому, когда грех объясняется эгоизмом, человек запутывается в невнятности, потому что, наоборот, именно грех и грех рождают эгоизм.
Три судьбы Его душа - это внутреннее противоречие между внешним и внутренним, временным и вечным здесь, поэтому можно обладать одним и тем же и одновременно обрести одно и то же.. Более того, если это противоречие является душой, ею можно обладать только таким образом, чтобы приобретать и приобретать таким образом, чтобы ею обладать. Человеку, обладающему внешним, не нужно его приобретать - на самом деле, он даже не может этого сделать. Он может отдать то, чем обладает, и затем посмотреть, сможет ли он снова получить то же самое; он может использовать то, что у него есть, для приобретения чего-то нового, но он не может одновременно обладать и приобретать одно и то же.... Если человек, желающий обрести свою душу, не хочет понимать, что, обретя терпение, он добился того, что ему было нужно, что имело большую ценность, чем любая другая победа, тогда он никогда не получит этого. Здесь уже очевидно, насколько надежен этот выигрыш, поскольку в глубоком смысле он настолько коварен, что чем больше мир обманывает, тем больше побеждает терпение. В этом выигрыше само условие также является объектом и не зависит от чего-либо внешнего. Следовательно, состояние после того, как оно послужило достижению, остается таким же, как и приобретенное; это отличается от того, что происходит, когда купец продал свой товар, а рыбак поймал свою рыбу - они откладывают терпение, а также свои инструменты, чтобы наслаждаться тем, что они приобрели. Во внешнем плане терпение - это некий третий элемент, который необходимо добавить, и, говоря по-человечески, было бы лучше, если бы он не понадобился; в некоторые дни его нужно больше, в некоторые - меньше, и все зависит от состояния, должником которого становится человек, даже если он получил очень мало, потому что только когда он хочет набраться терпения, он становится его должником. Сорен Кьеркегор, Восемнадцать вдохновляющих дискурсов, Hong p. 163-168
Человек - это синтез психики и тела, но он также синтез временного и вечного. В первом случае двумя факторами являются психика и тело, а третьим - дух, но таким образом, что о синтезе можно говорить только тогда, когда постулируется дух. Последний синтез имеет только два фактора: временной и вечный. Где третий фактор? И если нет третьего фактора, то в действительности нет синтеза, поскольку синтез, являющийся противоречием, не может быть завершен как синтез без третьего фактора, потому что тот факт, что синтез является противоречием, утверждает, что это не так. Что же такое временное? Понятие тревоги с. 85
3 июня. Полночь. Итак, я снова сижу на вахте. Если бы я сказал это третьему лицу, это, несомненно, потребовало бы объяснения, поскольку легко понять, что пилот на берегу, часовой на вершине башни, дозорный на носу корабля и грабитель в берлоге сидит и смотрит, потому что есть на что смотреть. Но кто-то сидит один в своей комнате - за что он может смотреть? А тот, кто предвидит, что все - то есть мелочь, которую все остальные, возможно, проигнорируют, - пройдет незаметно, он, конечно, зря ждет. Неудивительно, что это напряжение для его души и его головы, потому что искать что-то полезно для глаз, а искать ничего не напрягает. И когда глаза долго ничего не ищут, они наконец видят себя или свое собственное видение; таким же образом окружающая меня пустота вдавливает мои мысли обратно в меня. Сорен Кьеркегор, Этапы жизненного пути, Хонг, стр.356-357
Беспокойство и ничто не всегда соответствуют друг другу. Как только постулируется действительность свободы и духа, тревога исчезает. Но что же тогда ничто из беспокойства означает конкретно в язычестве? Это судьба. Судьба - это отношение к духу как к внешнему. Это отношение между духом и чем-то еще, что не является духом и с которым судьба, тем не менее, находится в духовном отношении. Судьба также может означать прямо противоположное, потому что это единство необходимости и случайности. … Необходимость, которая не осознает себя, является eo ipso случайностью по отношению к следующему моменту. Таким образом, судьба - это не беспокойство. Понятие тревоги с. 96-97
Кьеркегор снова повторяет синтез в «Болезне к смерти» и связывает его со своей идеей «Мгновения» из философских фрагментов. Он говорит: «Для греков вечное лежит позади, как прошлое, которое можно войти только назад. Следует иметь в виду категорию, которую я поддерживаю, повторение, посредством которого вечность входит вперед ». Кьеркегор написал Поучительные беседы в различных духах в 1847 году. Он сказал: «Провидение наблюдает за каждым человеком, странствующим по жизни. Оно дает ему двух проводников. Один случай его вперед. другой зовет его обратно.Однако они не противостоят друг другу, эти два проводника, и не оставляют странника, стоящего там в сомнениях, сбитого с толку двойным зовом. Скорее они находятся в вечном понимании друг с другом. один манит вперед к добру, другой человек отойти от зла. Эти проводники называются покаянием и раской частью. Стремительный путешественник спешит вперед к новому, к роману и действительно, вдали от опыта. Но раская, идет позади, кропотливо накапливает опыт. Кьеркегор также включает эту идею в своих дневниках. Он писал: «Совершенно верно то, что говорит философия; эту жизнь нужно понимать задом наперед. Но тогда забывают другой принцип: надо жить вперед. Этот принцип, чем больше обдумываешь его, степень в точности потому, что мысль о том, что временная жизнь никогда не может быть правильно понята именно, что я ни в коем случае не могу найти полный покой, в котором можно занять позицию: назад.
поэт Кристина Россетти сказала то же самое в своем стихотворении «Пришествие»: «Дни злы, оглядываясь назад, Грядущие дни мрачны; Но мы не считаем Его обещание слабым, Но бодрствуйте и ждите Его ». Если мы хотим оглянуться на эпоху Константина Великого и начать с него поиск христианства, мы пойдем вперед и подумаем, что император может создать миллионы христиан посредством указа. Константин Констанций хотел сделать это в Повторении. Гете хотел начать с черной чумы в Фаусте или с лиссабонского землетрясения в своей автобиографии. Это отрицательное начало. И Россетти, и Кьеркегор берут нынешнюю эпоху за отправную точку. Теперь отдельный человек, заинтересованный в том, чтобы стать христианином, может идти к цели, не оглядываясь постоянно.
Гегель смотрит на вечность как на разворачивающуюся или переходную стадию от стадии к стадии, от персидского языка к другому. сириец, в египетскую религию как объект, Хорошо. Кьеркегор не хотел быть двоедушным в отношении добра и, по своему собственному усмотрению, создал свою собственную систему добра в 1847 году в «Поучительных беседах в разнообразных духах». Он связал вечность со своим собственным чувством вины по отношению к Регине Олсен, своей невесте, в «Этапах на жизненном пути» (1845), потому что он так сильно беспокоился о том, чтобы раскрыть ей свое внутреннее существо, это было "ужасающий". Однако с самого начала Кьеркегор писал о том, чтобы двигаться вперед в отношении себя, Регины и любого другого человека. Он написал следующее в 1843 и 1845 годах.
Здоровый человек живет одновременно надеждой и воспоминаниями, и только так его жизнь обретает истинную и непрерывную непрерывность. Таким образом, у него есть надежда и, следовательно, он не хочет возвращаться во времени, как это делают те, кто живет только воспоминаниями. Что же тогда воспоминания делают для него, ведь они определенно должны иметь какое-то влияние? Он ставит диез на ноту момента; чем дальше он идет назад, тем чаще повторяется, тем больше острых углов. Например, если в текущем году он переживает эротический момент, он дополняет его воспоминания о нем в прошлом году и т. Д.… Надежда витает над ним, как надежда на вечность, которая наполняет данный момент. Сорен Кьеркегор, 1843, Либо Часть II, Hong p. 142-143
Разве время вечности? Есть ли время в силах разлучить нас навеки? Я думал, что он мог только сделать меня несчастным во времени, но должен был освободить меня в тот момент, когда я обмениваюсь на вечность и оказываюсь там, где она, потому что она вечно со мной. Если да, то сколько времени? Дело в том, что мы двое не виделись вчера вечером, а если она и нашла другое, то потому, что она была где-то в другом месте. И чья это была вина? Да, вина была моя. Но действовал бы я или мог бы я, тем не менее, действовать иначе, чем действовал, если предположить, что произошло первое? Нет! Сожалею о первом. С этого момента я действовал в соответствии с самым честным обдумыванием и в меру своих возможностей, как и в первый раз, пока я не осознал свою ошибку. Но разве вечность так легкомысленно говорит о вине? По крайней мере, времени нет; он, несомненно, по-прежнему будет учить тому, чему научил меня, что жизнь - это нечто большее, чем прошлый вечер. Но вечность, конечно, также исцелит все болезни, даст слух глухим, даст зрение слепым и физическую красоту уродливым; следовательно, это также исцелит меня. Что у меня за болезнь? Депрессия. Где находится эта болезнь? Во власти воображения и возможности его пища. Но вечность лишает возможности. И разве эта болезнь не была достаточно гнетущей со временем - чтобы я не виноват только страдал, но и стал в ней? В конце концов, деформированный человек должен вынести только деформацию, но как ужасно, если деформация сделала его виновным! Итак, когда время для меня истечет, позволь моему последнему вздоху быть тебе, о Боже, ради спасения моей души; пусть предпоследний будет для нее, позволь мне впервые соединиться с ней снова в том же последнем вздохе! Сорен Кьеркегор, Этапы жизненного пути с. 390-391
Уолтер Лоури перевел «Концепцию страха» в 1944 году. Его «почти раздраженно» спросили, почему он так долго переводил книгу. Александр Дрю работал над книгой, и Чарльз Уильямс надеялся, что книга будет опубликована вместе с книгой «Болезнь до смерти», над которой Лоури работал в 1939 году. Затем началась война, Дрю была ранена и отдала работу. к Лоури. Лоури не смог найти «подходящего слова для выражения Angst. Ли Холландер использовал слово «ужас» в 1924 году, испанский переводчик использовал angustia, а Мигель Унамуно, написав по-французски, использовал агонию, в то время как другие французские переводчики использовали angoisse. Ролло Мэй процитировал Кьеркегора в своей книге «Значение тревоги», которое представляет собой отношение между тревогой и свободой.
Я бы сказал, что научиться познавать тревогу - это приключение, которое есть у каждого человека. оскорблять, если он не пойдет в погибель, либо испытав беспокойства, либо погрузившись в него. Поэтому тот, кто правильно научился тревожиться, узнал самое важное. - Кьеркегор, Концепция страха.
Книга кажется очень интерпретирующим в своем названии. Это страх, беспокойство, тревога или грех? Или последнее слово в названии является чем-то другим. Это зависит от конкретного читателя. Если отдельный человек не может выбор значения слова, тогда весь выбор был отнят у человека уал. Лоури решил, что книга имеет дело с «предчувствием будущего, предчувствием чего-то, что есть ничто», с чем нужно бороться. Но внутренняя борьба с самим собой по поводу того, кем может стать «ты» как отдельная личность. Профессор Лоррейн Кларк сказала об этом в 1991 году: «Существование - это не просто данность, но и задача, - настаивает Кьеркегор, - задача стать собой; ибо« действительность (историческая действительность) двояко соотносится с субъектом ». : отчасти как дар, который не допускает отказа, а отчасти как задача, которую необходимо реализовать »(Concept of Irony, Hong, p. 293). Невозможно реализовать все возможности одновременно в реальности (как бы это ни было возможно в мыслях, как он с готовностью признает); человек должен стать чем-то конкретным. В противном случае он остается абстрактным ». Ли Холландер пишет о том, что он считал проблемой Кьеркегора, которая может быть проблемой каждого человека.
В предыдущих работах Кьеркегор уже намекал, что то, что давало человеку стимул подняться в высшую сферу и страстно и непрестанно атаковать барьер парадокса, или же заставило его впасть в «демоническое отчаяние», было сознание грех. В книге Begrebet Angest «Концепция греха» он пытается с бесконечной и кропотливой тонкостью объяснить природу греха. Его происхождение находится в «симпатической антипатии» Страха - той силе, которая одновременно привлекает и отталкивает от предполагаемой опасности падения и присутствует даже в состоянии невинности у детей. В конечном итоге это приводит к своего рода «головокружению», которое является фатальным. Тем не менее, как утверждает Кьеркегор, «падение» человека в каждом отдельном случае происходит из-за определенного акта воли, «скачка», что кажется очевидным противоречием. Для современного читателя это наименее привлекательная из работ Кьеркегора, задуманная как таковая с суверенным и почти средневековым пренебрежением к предрасполагающим неоспоримым факторам окружающей среды и наследственности (которые, безусловно, плохо соответствуют его представлению об абсолютной ответственности человек). Его мрачность в определенной степени искупается серией чудесных наблюдений, взятых из истории и литературы, о различных фазах и проявлениях Ужаса в человеческой жизни. Отрывки из произведений Кьеркегора в переводе Л. М. Холландера, 1923 г. с. 27-28
Роберт Гарольд Бонтиус обсуждает идею страха Кьеркегора в своей книге 1948 года «Христианские пути к самопринятию»: «Поскольку первоначальная Реформация и последующие протестантские схоластические доктрины греховности человека искажены буквальностью, мы обратимся к ним. в наши дни возродили мысли Реформации, так называемые неоортодоксальные теологи, для объяснения этого глубокого взгляда на грех и его значения для истинного принятия себя. Однако важно помнить, что греховность человека все еще задумано о проповедуемом в недиалектических формах прошлого. Особенно это характерно для процветающих сектантских групп здесь, в Америке - групп, которые могут насчитывать своих приверженцев десятками тысяч. Именно Сорен Кьеркегор из Дании дал ключ к современная интерпретация этого сурового учения о грехе с его анализом отношения греха к тревоге. «Страх или тревога, - объяснил он, - это психологическое состояние, которое отступает от греха, приближается к нему как можно ближе и вызывает как можно больше страха, но без объяснения греха, который первым прорывается в качественном скачке ». Кьеркегор видел в этой« болезни к смерти »неотъемлемый фактор человеческого существования, и он учил, что необходим «синтез», под которым он имел в виду жизненно важные отношения человека с Богом, с помощью которых человек может разрешить свои внутренние конфликты и жить в мире с самим собой ».
Хант, интерпретировал Джордж Лэрд. Кьеркегор в основном спрашивает: «Как мы можем понять самих себя?» В 1958 году он написал следующее:
Что делает человека человеком? Хотя Кьеркегор не подчеркивает это слово, он думает о человеке с точки зрения его создания. Творчество человека заключается в том, что он стоит между жизнью и смертью. Созданный по образу Бога, он знает, что значит ощущать присутствие вечности. Чувствуя близость вечности, полностью зависящую от нее в своем смысле, он также знает, что он умирает и что ему не избежать смерти. Эти два фактора составляют как его проблему, так и возможность бессмертия, создают его страдания или нервную человечность. Человек грешит тем, что не желает жить в вере и, следовательно, быть нервным человеком. Он предпочитает жить либо жизнью, либо смертью, но не обоими сразу. Он пытается избежать твари, делая вид, что он не умрет, или полагая, что вечности нет. Он отказывается терпеть неуверенность и тревогу. Либо он отворачивается от смерти, делая вид, что бессмертие автоматически является частью всей жизни, либо пытается забыть о своих страданиях, став животным. Именно эта мука, эта готовность жить ни как животное (не осознающее вечности), ни как ангел (безразличное к смерти), отмечает человечность, из которой мы падаем, когда грешим. Это тоже величие. Зная о смертности, даже когда он голоден по человечности, эту готовность рискнуть смертью, когда мы доверяем Богу, что означает начало нашего искупления. Десять создателей современной протестантской мысли Швейцер, Раушенбуш, Темпл, Кьеркегор, Барт, Бруннер, Нибур, Тиллих, Бультманн, Бубер с. 55-56
Сорен Кьеркегор, флаг Дании и мыслитель Мортимер Дж. Адлер, директор Института философских исследований, ответил на вопрос газеты об экзистенциализме, заданный в 1965 году: Его спросили: «Дорогой Д-р Адлер: Что такое экзистенциализм? Может ли человек быть христианином и одновременно экзистенциалистом? "
Жан-Поль Сартр «Существует два типа экзистенциалистов, - заявил Жан-Поль Сартр в 1947 году, -« христиане и атеистические экзистенциалисты ». Экзистенциализм означает, объяснил Сартр, что «прежде всего человек существует, появляется, появляется на сцене; а затем, только после этого, человек определяет себя». (...) Рациональное мышление не помогло; На самом деле, согласно Кьеркегору, рациональные объяснения самонадеянны и нелепы, потому что ни один человек не может показать ему свою личность или долг с помощью разума. Единственный способ для человека раскрыть себя - это исследовать свое собственное уникальное существование - свои собственные стрессы, желания, напряжения. Только через такое исследование человек может постичь любую истину, поскольку истина доступна человеку. Истинный христианин, продолжает Кьеркегор, должен осознать, что он существует в таинственном, иррациональном мире, где он должен выбирать, не зная, будет ли в результате его спасение или проклятие. Он объясняет, что этот «экзистенциальный» выбор включает в себя «прыжок веры». (...) Хотя атеистические экзистенциалисты отвергают веру Кьеркегора в Бога, они склонны принимать его идею об уникальном, уединенном человеке, который может открыть себя только через личный выбор и действия. «Экзистенциалист считает крайне неприятным, что Бога не существует, - заявляет Сартр, - потому что вместе с Ним исчезает всякая возможность найти ценности на небесах идей». Без Бога или абсолютных ценностей люди «обречены на свободу, - продолжает Сартр, - потому что, как только человек попадает в этот мир, он несет ответственность за все, что он делает».
Вальтер Кауфманн обсуждал экзистенциализм Сартр и Кьеркегор в его лекции 1960 года «Кьеркегор и кризис в религии». Лекция находится в Первоисточниках ниже в разделе См. Также.
Кьеркегор дал надежду тем, кто испытывает тревогу и человеческую нервозность ближе к концу этой маленькой книги.
Теперь беспокойство о возможности держит его как свою жертву, пока, спасенный, он не должен передать его вере. Ни в каком другом месте он не может найти покоя, ибо любое другое место отдыха - просто болтовня, хотя в глазах людей это мудрость. Поэтому возможность абсолютно поучительна. На самом деле ни один человек никогда не становился настолько несчастным, чтобы не удержать немного остатка, и здравый смысл правильно говорит, что если кто-то лукавит, он знает, как извлечь максимум пользы. Но кто бы ни пошел по пути возможного в несчастье, потерял все, все, как в действительности никто этого не терял. Так вот, если бы он не обманывал возможность, которая хотела научить его, и не лелеяла тревогу, которая хотела его спасти, тогда он также получил бы все назад, как никто на самом деле никогда не делал, даже если он также получил все вещи. десятикратно, поскольку ученик возможности получил бесконечность, а душа другого истекла в конечном. На самом деле, никто никогда не погружался настолько глубоко, чтобы он не мог погрузиться глубже, и может быть один или несколько человек, которые погрузились глубже. Но тот, кто утонул в возможности - у него закружилась голова, глаза запутались, так что он не мог ухватиться за мерную палку, которую Том, Дик и Гарри протягивали как спасительную соломинку одному из тонущих; его ухо было закрыто, поэтому он не мог слышать, какова рыночная цена мужчин в его дни, не слышал, что он так же хорош, как и большинство. Он полностью затонул, но затем, в свою очередь, вышел из глубины бездны легче, чем все тревожные и ужасные вещи в жизни. Однако я не стану отрицать, что всякий, кто обучен возможностям, подвергается опасности, а не опасности попасть в плохую компанию и сбиться с пути различными путями, как те, кого воспитывают ограниченные, а риску падения, а именно самоубийства. Если в начале обучения он неправильно понимает беспокойство, так что оно ведет его не к вере, а от веры, тогда он погибает. С другой стороны, тот, кто образован [возможностью], остается в тревоге; он не позволяет себя обмануть бесчисленными фальсификациями и точно помнит прошлое. Тогда приступы тревоги, даже если они будут ужасающими, не будут такими, чтобы он убегал от них. Для него тревога становится духом служения, который против своей воли ведет его туда, куда он хочет. Сорен Кьеркегор, Концепция тревоги, Никол с. 158-159
Увы, хотя многие называют себя христианами и, тем не менее, могут казаться, что живут в неуверенности в том, действительно ли Бог является любовью, было бы действительно лучше, если бы они заставили любовь вспыхнуть одной лишь мыслью об ужасе язычества: тот, кто держит судьбу всего, а также твоя судьба в его руках двойственна, что его любовь - это не отцовские объятия, а сдерживающая ловушка, что его тайная природа - не вечная ясность, а сокрытие, что глубочайшая основа его натуры - не любовь, а хитрость, которую невозможно понять. В конце концов, от нас не требуется уметь понимать правило любви Бога, но мы, безусловно, должны уметь верить и, веря, понимать, что Он есть любовь. Не страшно, что вы не можете понять веления Бога, если он, тем не менее, является вечной любовью, но ужасно, если вы не можете понять их из-за его хитрости. Однако, если, согласно допущению дискурса, верно, что по отношению к Богу человек не только всегда неправ, но всегда виновен, и, таким образом, когда он страдает, он также страдает как виновный - тогда нет никаких сомнений внутри вас (при условии, что ты сам не будешь снова грешить), и никакое событие вне тебя (при условии, что ты сам не согрешишь снова, обижаясь) не может заменить радость. Сорен Кьеркегор, Укрепляющие дискурсы в различных духах, Hong p. 267-269
«Сын человеческий! Я поставил тебя сторожем дома Израилева; всякий раз, когда ты слышишь слово от моего устами, вы должны предупредить их от меня. Если я скажу нечестивому: "Ты умрешь", и ты не предупредишь его и не заговоришь, чтобы предостеречь нечестивого от его злого пути, чтобы спасти его жизнь, то нечестивый умрет за свое беззаконие; а кровь его Я потребую от тебя. Но если ты предупредишь нечестивого, и он не отвернется от своего беззакония или от своего злого пути, то он умрет за свое беззаконие; а ты будешь спасли вашу жизнь. Опять же, если праведник отвернется от своей правды и совершит беззаконие, и я поставлю перед ним камень преткновения, он умрет; поскольку вы не предупредили его, он умрет за свой грех и свои праведные дела то, что он сделал, не останется в памяти; но я потребую его крови из твоей руки. Но если ты предупредишь праведника не грешить, и он не грешит, то он непременно жить, потому что он принял предупреждение; и ты спасешь свою жизнь ». Иезекииль 3: 17–19 Библия
« Близок всему конец. Поэтому будьте ясны и сдержаны, чтобы вы могли молиться. Прежде всего, сильно любите друг друга, потому что любовь покрывает множество грехов. Предлагайте друг другу гостеприимство без ропота. Каждый должен использовать полученный дар для служения другим, верно применяя Божью благодать в ее различных формах. Если кто-то говорит, он должен делать это как говорящий сами слова Бога. Если кто-то служит, он должен делать это с силой, которую дает Бог, чтобы во всем можно было прославлять Бога через Иисуса Христа. Ему слава и сила во веки веков. Аминь. Дорогие друзья, не удивляйтесь мучительному испытанию, которое вы переживаете, как если бы с вами происходило что-то странное ». 1 Петра 4: 7-12 Три вдохновляющих речи, 1843
http: //quod.lib.umich.edu / cgi / r / rsv / rsv-idx? type = DIV1 byte = 3114629В своем трактате Deffectionbus (Пристрастия) Декарт обращает внимание на тот факт, что каждая страсть имеет сопутствующие ответная страсть; только с удивлением, что это не так. Подробное изложение довольно слабое, но меня заинтересовало, что он делает исключение из удивления, потому что, как хорошо известно, согласно взглядам Платона и Аристотеля именно в этом и состоит страсть философии и страсть, с которой начиналось все философствование.. Более того, зависть соответствует чуду, и недавняя философия также говорит о сомнениях. Именно в этом заключается фундаментальная ошибка современной философии, заключающаяся в том, что она хочет начать с отрицания, а не с положительного, которое всегда является первым, в том же смысле, что affirmatio [утверждение] ставится первым в декларации omnis affirmatio est nagatio [каждый утверждение - это отрицание ]. Вопрос о том, стоит ли на первом месте положительное или отрицательное, чрезвычайно важен, и единственный современный философ, который заявил о себе как о положительном, - это, по-видимому, Гербарт. Понятие тревоги Томте стр. 143
Цитаты, относящиеся к концепции тревоги в Wikiquote