Войти
| Пьер Виктюрнен Верньо | |
|---|---|
 | |
| 9-й Президент Национального собрания | |
| В должности . 10 января 1793 - 24 января 1793 | |
| Предыдущий | Жан-Батист Трейяр |
| Преемник | Жан-Поль Рабо Сент-Этьен |
| Личные данные | |
| Родился | (1753-05-31) 31 мая 1753 г.. Лимож, Франция |
| Умер | 31 октября 1793 (1793-10-31) ( в возрасте 40 лет). Париж, Франция |
| Причина смерти | Гильотина |
| Политическая партия | жирондисты фракция |
| Образование | Collège du Plessis |
| Профессия | Адвокат |
Пьер Виктюрнен Верньо (31 мая 1753 - 31 октября 1793) был французским юристом и государственным деятелем, деятелем Французской революции. Депутат Ассамблеи от Бордо, Верньо был красноречивым оратором. Он был сторонником Жака Пьера Бриссо и фракции жирондистов.
Родился Верньо в городе Лимож в провинции Лимузен старшему Пьеру Верньо и его жене Катрин Бобиат. Оба Верньо происходили из зажиточных купеческих семей с долгой историей в провинции, и семья жила в комфортных условиях. На момент рождения Верньо его отец был подрядчиком и поставщиком у короля, поставляя еду для королевского гарнизона в городе.
Младшего Верньо сначала обучал дома иезуитский ученый аббат Роби, знаток древних языков: вероятно, его вдохновляла пожизненная любовь Верньо к классике. Мальчика отправили в иезуитский колледж в Лиможе, где он преуспел. Будущий французский государственный деятель Тюрго был в то время интендантом провинции и хорошо знал старшего Верньо. Однажды молодой Пьер прочитал некоторые из своих стихов в присутствии Тюрго, который был очень впечатлен его талантом. Благодаря покровительству Тюрго Верньо был принят в Collège du Plessis в Париже. Мало что известно о личной жизни Верньо во время его пребывания в Дю Плесси, но его образование явно было важным формирующим опытом: его глубокое личное погружение в классическую историю и философию очевидно на протяжении всей его дальнейшей жизни.
После его обучения. учеба была завершена, Верньо не был уверен в своем жизненном направлении. Он лениво скитался через несколько лет, увлекался художественной литературой и театром и потерял свою короткую карьеру клерка в налоговой инспекции провинции. К большому разочарованию отца, его главной заботой стало посещение салонов и участие в беседах, но в этих занятиях Верньо превосходно преуспел: новые важные дружеские отношения и ассоциации в салонах для него росли. Его особенно любили графиня де Малейсси, позволившая часто обездоленному Верньо жить свободно в ее поместье, и Шарль Дюпати, президент парламента Бордо, который убеждал его изучать право.
Сестра Верньо Мари вышла замуж за богатого производителя фарфора из Лиможа по имени А.М. Аллуо, и именно этот зять оказал укрепляющую поддержку и критически важную финансовую поддержку начинающему студенту-юристу. С его помощью и под сильным руководством Дюпати Верньо был принят коллегией адвокатов и сразу же приступил к тренировкам в апреле 1782 года. Он быстро оставил свой след в этой области. Его первые несколько дел были достаточно успешными, но до окончания первого года практики ему передали дело Мари Бериго, местной женщины, обвиненной в беспорядочных половых связях и последующем детоубийстве. Это отвратительное и сенсационное дело держало город в рабстве, и Верньо было поручено доказать свою невиновность. По окончании судебного разбирательства с молодой женщины были сняты все обвинения, а ее ложный обвинитель был заключен в тюрьму. После этой потрясающе полной победы Верньо получил широкое признание как восходящая звезда.
Последовали годы успешной адвокатской деятельности, и красноречие Верньо часто встречалось в зале суда громкими аплодисментами. В 1790 году он встал на защиту Пьера Дюрье, национального гвардейца из Брив, который был заключен в тюрьму и приговорен к смертной казни за это. Дело Дюрье возникло в результате бурных празднеств крестьян-революционеров в маленькой деревушке под Бривом под названием Аллассак. Разъяренные члены местной аристократии пытались подавить неприятие, стреляя в воздух; встретившись с камнями и камнями, они направили оружие на толпу и убили нескольких крестьян. Когда подразделение Дюрье прибыло, чтобы восстановить порядок, солдат обнаружил, что его отталкивает от ответственности, и, согласно обвинениям, он призвал мятежников дать отпор. Дюрье был не одинок: многие гвардейцы были арестованы, а двое быстро приговорены к смерти. Пока Дюрье томился в тюрьме в ожидании своей очереди, новости распространились и вызвали бешеный интерес революционеров по всей стране. Верньо уже был очень тронут революционной риторикой и горячо поддерживал реформы, которые послужили причиной первых торжеств в Аллассаке. Как адвокат Дюрье, Верньо начал свое первое по-настоящему политическое дело.
Суд начался в феврале 1791 года в переполненном зале суда. Дело Верньо было построено на том факте, что его клиент на самом деле не совершал никаких преступлений: можно ли его повесить, спросил Верньо, только за то, что он сказал в момент праведного гнева? Он напомнил суду о столь же неосмотрительных замечаниях, которые недавно были сделаны в самом Национальном собрании: «Один из его членов... говоря о тех, кому народ обязан своей свободой, [сказал]:« Надо напасть на этих людей саблей ». рука.' Вы просили поставить ему эшафот? " С нарастающей драмой он четыре раза повторил вопрос в притихшем зале суда. В длинной и яркой речи он расширил свою защиту Дюрье, включив в него всю крестьянскую толпу: «Они в негодовании ступали на землю, которую так долго орошали своим потом и слезами. Их глаза обратились с мрачным беспокойством обиды. в великолепный замок, куда они так часто приходили, чтобы опуститься в позорном почтении, и откуда не раз капризы гордости... разливались, как разрушительные потоки ». Речь Верньо поставила под суд всю революцию, и, как и Дюрье, она была полностью реабилитирована. Революционеры напечатали копии его защиты и распространили их по всей Франции. Верньо произнес одну из величайших речей своей жизни, и теперь провинциального юриста со всех сторон уговорили присоединиться к революции на национальном уровне.
В 1789 году Верньо был избран членом генерального совета департамента Жиронды. После дела Дюрье он был избран представителем в Законодательное собрание, и в августе 1791 года он отправился в Париж. Собрание собралось 1 октября, и какое-то время Верньо воздерживался от публичных выступлений. Однако вскоре после своего первого выступления 25 октября он был избран президентом Ассамблеи на обычный короткий срок. Между началом революции и его избранием в Законодательное собрание политические взгляды Верньо существенно изменились. Сначала он поддерживал идею конституционной монархии, но бегство короля Людовика XVI заставило его не доверять государю, и он начал отдавать предпочтение республике.
Чувства и страсти, вызванные его красноречием, были использованы более радикальной стороной. Даже его первая речь в Ассамблее, посвященная эмигрантам, с предложением взимать трехкратный ежегодный взнос с их собственности, привела к мере, принятой Ассамблеей, но на которую наложено вето со стороны короля, предписывающей смертный приговор и конфискация их имущества. Шаг за шагом его заставляли терпеть насилие и преступность, эксцессы которых он осознавал только во время сентябрьской резни, которая в конечном итоге сокрушила партию жирондистов, которую он возглавлял. 7>
19 марта 1792 года, когда исполнители резни в Авиньоне были представлены Ассамблее Колло д'Эрбуа, Верньо снисходительно рассказал об их преступлениях и одолжил авторитет своего голоса на их амнистию.
Он работал над темой эмигрантов, которая переросла в тему контрреволюции, и в его эпизодических выступлениях на трибуне в качестве так же, как и в проекте обращения к французскому народу, которое он представил Ассамблее 27 декабря 1791 года, он взволновал сердце Франции, особенно своим призывом к оружию 18 января, сформировав политику, которая завершилась декларацией войны против короля Богемии и Венгрии 20 апреля.
Политика во внешних сношениях, которую он проводил зимой и весной 1791–1792 годов, он сочетал с пробуждением в народе подозрений против монархии, которую он отождествлял с контрреволюцией, и с принуждением смена министерства. 10 марта Верньо произнес мощную речь, в которой осудил козни двора и произнес свой знаменитый апостроф в адрес Тюильри : «В древние времена страх и ужас часто исходили из этого знаменитого дворца; пусть они введите его сегодня же во имя закона! "
Речь опровергает Клода Антуана Вальдека де Лессара, обвинение которого было вынесено постановлением, и Жан-Мари Ролан, кандидат жирондистов, вступил в министерство. К июню сопротивление Верньо (голос которого все еще управлял страной) королю достигло апогея. 29 мая Верньо зашел так далеко, что поддержал роспуск королевской гвардии, однако, похоже, он не знал о степени враждебности, которую он вызвал в людях, вероятно, потому, что он совершенно не был связан с практикой партия Горы как зачинщиков насилия. Партия использовала Верньо, чьи возвышенные и безмятежные идеи они воплотили в жизнь. Затем последовали бунты 20 июня и вторжение в Тюильри.
. Он был бессилен подавить бунт. Продолжая еще немного свой курс почти неистового противостояния престолу, 3 июля он смело назвал короля лицемером, деспотом и подлым предателем конституции. Его речи были, пожалуй, самым важным фактором в развитии событий того времени.
10 августа Тюильри был штурмом, и королевская семья укрылась в Ассамблее. Верньо председательствовал, отвечая на просьбу короля о защите достойным и уважительным языком. Была назначена чрезвычайная комиссия: Верньо написал и зачитал свои рекомендации по формированию Национального собрания, временному отстранению короля от должности, назначению губернатора для его сына и передаче королевской семьи в ведение Люксембургский дворец. Едва великий оратор достиг своей цели - свержения Людовика как правителя, как он осознал силы, которыми он был окружен. Он осудил сентябрьские массовые убийства, их начало, их ужас и будущее, на которое они указывали, на языке столь ярком и мощном, что на время поднял настроение жирондистов, но, с другой стороны, он вызвал роковое сопротивление Парижские лидеры.
Вопрос о том, следует ли судить Людовика XVI, и если да, то кем был предметом длительных споров. Наконец, 31 декабря 1792 года лидер жирондистов нарушил молчание, произнеся одну из своих величайших речей. Он высказался за обращение к народу. Это великое усилие провалилось, и через четыре дня после этого Верньо и его группа были еще более повреждены обнаружением записки, подписанной им вместе с Годе и Арманом Генсонне и представленной королю. за две-три недели до 10 августа. Враги жирондистов жадно ухватились за него как за доказательство государственной измены.
16 января 1793 г. в Конвенте было проведено голосование по вопросу о наказании короля. Верньо проголосовал досрочно и за смерть. Действия великого жирондиста вызвали аналогичный вердикт почти всей партии, которую он возглавлял. 17-го Верньо председательствовал на съезде, и ему выпало, с трудом поддаясь мучительному возбуждению, объявить фатальный результат голосования. Затем в течение многих недель он молчал. Он участвовал в работе Конституционного комитета, который разработал конституционный проект жирондистов.
Когда было предложено учреждение революционного трибунала, Верньо выступил против проекта, осудив трибунал как более ужасная инквизиция, чем инквизиция Испании, и признающий, что вся его партия скорее умрет, чем согласится с этим. Их смерть с помощью хитрости уже была запланирована, и 10 марта им пришлось скрываться. 13-го Верньо смело разоблачил заговор в Конвенте. Антагонизм, вызванный таким отношением, достиг значительного уровня, когда 10 апреля Робеспьер сам выдвинул свое обвинение в Конвенцию. Он обратил внимание на письмо Верньо королю и его поддержку обращения к народу как на доказательство того, что он был умеренным человеком в его тогда презираемом смысле. Верньо сделал блестящий импровизированный ответ, и атака на данный момент провалилась. Но теперь, ночь за ночью, Верньо и его коллеги обнаруживали, что вынуждены сменить место жительства, чтобы избежать убийства, за что даже заплатили за их голову. По-прежнему с непоколебимой храбростью они продолжали сопротивление господствующей фракции, пока 2 июня 1793 г. ситуация не достигла апогея. Конвент был окружен вооруженной толпой, требовавшей «двадцати двух». В разгар этого он был вынужден продолжить свои обсуждения. Постановление об обвинении было вынесено, жирондисты были объявлены вне закона. Верньо известен своим последним жестом неповиновения, когда он встал среди покоренных депутатов и предложил им стакан крови, чтобы утолить их жажду, - метафора их предательства жирондистов.
Верньо укрылся на день, а затем вернулся в свой дом. Там он находился под наблюдением почти месяц, а в начале июля был заключен в тюрьму Ла Форс. Он носил с собой яд, но никогда его не использовал. Его нежная привязанность к родственникам ярко проявляется в его переписке, наряду с его глубокой привязанностью к великим идеям революции и его благородной любовью к родине. На одной из стен монастыря кармелитов, куда на короткое время перевели узников, Верньо написал кровавыми буквами: Potius mori quam foedari - Смерть перед бесчестием. В начале октября Конвент выдвинул обвинение в отношении двадцати двух жирондистов. Их отправили на суд в Революционный трибунал, перед которым они предстали 27 октября. Процедура была пародией на правосудие. Проникновенное ораторское искусство и убедительные адвокаты Верньо нарушили планы суда относительно быстрого судебного разбирательства, но заранее определенные приговоры все равно были вынесены. Рано утром 31 октября 1793 года жирондистов вывели на эшафот, они по дороге пели Марсельезу и поддерживали напряжение до тех пор, пока одного за другим не были гильотинированы. Верньо был казнен последним и похоронен на кладбище Мадлен.
Эта статья включает текст из публикации, находящейся сейчас в общественном достоянии : Чисхолм, Хью, изд. (1911). «Верньо, Пьер Виктурньен ». Британская энциклопедия. 27(11-е изд.). Издательство Кембриджского университета. ; Сноски: 
Цитаты, связанные с Пьером Верньо в Wikiquote