Войти
| Демонстрация 20 июня 1792 г. | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Часть Французской революции | |||||
 . Le Peuple pénètre dans замок Тюильри,. Ян Бюльтуи, 1800, Французский музей революции. | |||||
| |||||
Демонстрация 20 июня 1792 г. (франц : Journée du 20 juin 1792) была последней мирной попыткой жителей Парижа убедить короля Людовика XVI из Франция отказаться от своей нынешней политики и попытаться следовать тому, что они считали более чутким подходом к управлению. Демонстрация произошла во время Французской революции. Его цель заключалась в том, чтобы убедить правительство обеспечить выполнение решений Законодательного собрания, защитить Францию от иностранного вторжения и сохранить дух французской конституции 1791. Демонстранты надеялись, что король снимет свое вето и отзовет министров жирондистов.
Демонстрация была последней фазой безуспешной попытки установить конституционную монархию во Франции. После восстания 10 августа 1792 монархия пала.
20 апреля 1792 г. министерством жирондистов была объявлена война Австрии. Возникшая в результате война, которая продлится почти непрерывно до 1815 года и потрясла самые основы Европы, дала новую жизнь революционному движению во Франции. Его первой жертвой стала монархия.
Еще более серьезными последствиями стал крупный экономический кризис. Удар по городам Франции, он снова привел в движение массы. Кризис был вызван инфляцией, а не дефицитом, как прошлые кризисы, поскольку количество денег в обращении увеличилось на 600 миллионов с октября 1792 года. При продолжающемся обесценении ассигнований обменный курс упал еще быстрее. К марту 1793 года на французские деньги, которые когда-то стоили 100 британских фунтов, можно было купить в Париже товаров всего на 50 фунтов стерлингов. Поток бумажных банкнот, злоупотребляемых спекулянтами, усугубил беспорядки.
Франция объявила войну королю Богемии и Венгрии ( Австрия ) 20 апреля 1792 года. Французские войска и их руководство с самого начала не соответствовали требованиям, в результате чего французская армия находилась в состоянии полного беспорядка. Фронтовые полки были недостаточно сильны, потому что большинство мужчин предпочитали записываться в добровольческие батальоны, которые получали более высокую зарплату, избирали своих офицеров и могли распустить после кампании.
Но, несмотря на эту привлекательность, даже добровольческие батальоны формировались медленно. Немногие добровольцы были действительно заинтересованы в борьбе. Часто Национальные гвардейцы, не желая покидать свои дома, предлагали бонусы, чтобы убедить других занять их место и собрать необходимые квоты. Следовательно, требовалось время, чтобы набралось достаточное количество мужчин. Оснащение было предоставлено местными властями, но прибыло медленно, и оружия было недостаточно.
Французский генерал Шарль Франсуа Дюмурье думал, что армия может получить боевую подготовку. Он утверждал, что у врага не более 30 000 человек, которых можно бросить в кампанию, и что иностранные войска будут выстроены кордоном от моря до Лотарингии. Он предложил прорваться через этот барьер: по одной колонне из Фурнес, Лилль, Валансьен и Живе, всего более 50 000 человек. 29 апреля должен был выйти на линию фронта.
Другие генералы, однако, были обучены регулярной войне и отвергли этот план. Кроме того, офицеры не доверяли своим недисциплинированным войскам, в то время как войска с подозрением относились к своим генералам в ответ. Из 9000 офицеров не менее половины уже эмигрировали, а еще несколько дезертировали накануне наступления. В мае еще несколько человек перевели в лагерь противника три полка.
Первое военное столкновение, захват Поррентрюи в Швейцарии 28 апреля, было небольшим французским успехом. Однако в битве при Маркине в Австрийских Нидерландах 29 апреля Теобальд Диллон и Арман Луи де Гонто приказали отступить в прицел первых австрийских войск. Их люди объявили измену и распустились; Диллон был убит в Лилле.
Генералы винили в этих неудачах отсутствие дисциплины и министерство, которое терпело такие условия. В ответ Жиронда приказала привлечь к суду убийц Диллона вместе с Жан-Полем Маратом, который призывал солдат избавиться от своих генералов. Новый указ ужесточил военную юстицию и уполномочил генералов издавать постановления, предусматривающие наказание за нарушения. Указ, несомненно, ознаменовал отказ от законодательной власти, но безрезультатно. 18 мая лидеры армий, собравшись в Валансьен, проигнорировали неоднократные приказы министерства и объявили наступление невозможным, посоветовав королю немедленно заключить мир.
В результате, генералы приостановили наступление. В мае целый корпус Royal-Allemand перешел на сторону врага. Жан-Батист Донатьен де Вимер, граф де Рошамбо, командующий Армии дю Нор, подал в отставку. Член собрания Жильбер дю Мотье, маркиз де Лафайет дошел до преднамеренного предательства. Втайне он предложил австрийцам приостановить боевые действия, чтобы он мог повернуть свою армию против Парижа, чтобы рассеять якобинцев и установить сильный режим.
Жирондисты не видели другого выхода, кроме как отказаться от политики запугивания, которая привела их к власти. С этой целью Собрание приняло три постановления.
Первый указ был направлен против священников, отказавшихся от присяги гражданской конституции. Религиозные беспорядки потребовали решительных действий против них, поскольку государство не могло быть сохранено, если оно продолжало обращаться как с членами общества с теми, кто явно стремился его разрушить. Одно из предложений предлагало собрать священников, не являющихся юристами, в столицах департаментов, но это означало бы создание восьмидесяти трех центров раздора, фанатизма и контрреволюции. Большинство Ассамблеи пришло к выводу, что страна должна быть очищена. После нескольких дней обсуждения, опасаясь ниспровержения конституции, Собрание 27 мая 1792 г. приняло следующий указ: «Когда двадцать активных граждан кантона потребуют, чтобы священник, не пострадавший от причинения вреда, покинул королевство, дирекция департамента должна приказать ему депортация, если дирекция согласна с петицией. Если дирекция не согласна с требованием двадцати граждан, она должна определить через комитеты, является ли присутствие священника угрозой общественному спокойствию и мнение комитета поддерживает требование двадцати петиционеров, о депортации должно быть принято решение ". Этот указ заставил духовенство выбирать между присягой конституции и депортацией.
За этой мерой последовала другая, направленная против королевских телохранителей. Охранник проявил антиреволюционные настроения и высказал угрозы в адрес Собрания. Гвардия считалась роялистом в своих симпатиях; полностью посвящен личности короля; враждебен правительству; и полностью лишены корпоративного духа. Член собрания Клод Базир предложил роспуск стражи, обвиняя ее офицеров в оргиях и плане похищения короля. Он попросил разрешения на следующий день представить доказательства его обвинений. Между тем, другой член Ассамблеи Франсуа Шабо заявил, что у него есть 182 документа, доказывающих существование заговора с целью роспуска Ассамблеи, назначенного на 27 мая. В ответ Ассамблея постановила, что ее сессии должны быть непрерывными; что следует удвоить парижскую гвардию; и что от мэра Парижа Жерома Петиона де Вильнева следует потребовать, чтобы он составлял ежедневный отчет о состоянии столицы. Что касается королевских телохранителей, член Ассамблеи Маргарита-Эли Гваде сформулировала три аргумента в пользу роспуска гвардии: во-первых, она была организована незаконно; во-вторых, его вожди стремились вызвать восстание; и в-третьих, что большинство выступало за контрреволюцию. 29 мая 1792 года Собрание постановило, что гвардия должна быть распущена, а ее командир, герцог де Бриссак,, арестован. Этот указ был немедленно исполнен.
Третий указ предусматривал лагерь из 20 000 fédérés (французских национальных гвардейцев), который должен был быть собран 14 июня недалеко от Парижа. Французский генерал Жозеф Мари Серван де Гербей сделал это предложение 4 июня, как сообщается, не посоветовавшись ни со своими коллегами, ни с королем. Он утверждал, что эта инициатива необходима для установления спокойствия в стране. В самом указе говорилось, что его целью было улучшение братства между департаментами Франции. Однако обсуждения в Скупщине показали, что целью указа было обеспечение общественной безопасности. Поскольку союзники приближались извне, а враги конституции строили заговоры изнутри, Париж и Ассамблея нуждались в защите.
Король Людовик отказался принести в жертву священников, не являющихся жюри. или разрешить создание военного лагеря федере. 12 июня 1792 г. в письме от Жан-Мари Ролана, виконта де ла Платьер, министра внутренних дел Людовика, короля просили уступить по этим двум пунктам, заявив, что его отказ спровоцирует падение трона и резню аристократов. На следующий день король уволил Ролана вместе с Этьеном Клавьером, его министром финансов и генералом Серваном. 15 июня Собрание встретило генерала Дюмурье достаточно враждебно, чтобы убедить его в том, что он будет привлечен к суду. Поскольку король настоял на утверждении только указа о роспуске его гвардии, Дюмурье подал в отставку и ушел, чтобы присоединиться к Армии Севера. Feuillants вернулись к власти в новом министерстве.
18 июня Лафайет, решив, что момент настал, призвал Ассамблею уничтожить демократическое движение, заявив: «[The ] Конституции Франции [] угрожают группировки внутри страны, а также ее враги за границей ». Использование королем королевского вето, его увольнение министров-жирондистов и создание министерства Фельян - все это служило доказательством того, что он и генералы пытались провести в жизнь политическую программу, отстаиваемую последователями Лафайета и Александра- Теодор-Виктор, граф де Ламет. Они стремились избавиться от якобинской угрозы, пересмотреть Конституцию, чтобы укрепить королевскую власть, и положить конец войне, заключив сделку с врагом.
Столкнувшись с угрозой переворота либо со стороны королевской семьи, либо со стороны Фейлянтов, жирондисты пытались использовать популярный динамизм, очевидный в некоторых частях Парижа. Мэр Парижа Петион сочувствовал их делу и помогал жирондистам в этих попытках.
Приближалась годовщина клятвы теннисного суда 20 июня. Сержент и Панис, полицейские, посланные Петоном, достигли предместья Сен-Антуан около 8 часов. Они призвали людей сложить оружие, заявив, что подавать петицию с оружием незаконно. Люди отказались бросить оружие и заявили, что не собираются нападать на Собрание или на Короля. Они сказали, что у них две цели: сформировать шествие из двадцати законных петиционеров, которые хотели подать петицию Ассамблее и королю, и отметить годовщину Клятвы Теннисного суда, установив майское дерево в
К пяти часам утра 20 июня в предместьях Сен-Антуан и Сен-Марсель сформировались группы, состоящие из национальных гвардейцев, пикинеров, артиллеристов с пушками и людей, вооруженных сабли или дубинки, женщины и дети. Другие вооруженные петиционеры уже предстали перед Национальным собранием. Чтобы доказать городским властям, что они не хотят бунтовать, они пригласили чиновников присоединиться к процессии и маршировать вместе с ними.
Законодательное собрание собралось около полудня 20-го числа, но не обратило на него внимания. первым к угрозе восстания. После обсуждения некоторых других дел президент объявил, что дирекция ведомства желает быть допущенной. Директория проявила большой интерес в попытке предотвратить шествие и находилась на заседании с четырех часов утра.
Пьер Луи Родерер, прокурор парижского департамента, сообщил новость о массовом протесте. в сборку. Однако тем временем толпа подошла к дверям Актового зала, Salle du Manège. Их лидеры попросили разрешения войти и подать петицию. Возникли ожесточенные дебаты между правыми, которые не желали принимать вооруженных петиционеров, и левыми, которые, исходя из обычаев, хотели их принять. Пьер Виктурньен Верньо утверждал, что Ассамблея нарушит все принципы, допуская вооруженные банды; однако он признал, что в этом деле невозможно было отказать в просьбе, удовлетворенной во многих других. Большинство представителей согласились с тем, что петиционеров следует впустить. Однако толпа уже заполнила проходы, когда Собрание решило их пропустить. Депутация была представлена.
Представитель депутации, Сюльпис Гугенин, выразился угрожающим языком. Он сказал, что люди были взволнованы; что они были готовы использовать средства, указанные в Декларации прав человека и гражданина, для сопротивления угнетению; что несогласные члены собрания, если таковые были, хотели уничтожить свободу и отправиться в Кобленц. Затем, возвращаясь к истинному объекту петиции, он добавил: «Исполнительная власть не состоит в союзе с вами; нам не требуется никаких других доказательств этого, кроме увольнения министров-патриотов. Таким образом, счастье свободная нация будет зависеть от прихоти царя! Но разве у этого царя будет какая-то воля, кроме воли закона? Так будет угодно народу, а жизнь народа так же ценна, как жизнь коронованных деспотов. Эта жизнь - генеалогическое древо нации, и слабый тростник должен склониться перед этим крепким дубом! Мы жалуемся, господа, на бездействие наших войск; мы требуем, чтобы вы узнали причину этого; если она возникнет от исполнительной власти, пусть эта власть будет уничтожена! »
Собрание ответило, что примет во внимание просьбу петиционеров; Затем он призвал их уважать закон и законные власти и позволил им пройти перед Собранием. Во главе с генералом Антуаном Жозефом Сантерром тридцать тысяч человек, размахивая революционными знаменами и символами, пели, проходя через зал, знаменитый хор Ça ira и восклицали: «Да здравствует нация!» "Vivent les sans-culottes!" "À bas le veto!" Покинув собрание, группа проследовала в королевский замок в дворце Тюильри во главе с просителями.
Журне от 20 июня 1792 года Внешние двери были открыты по приказу короля, и толпа ворвалась внутрь. Они поднялись в апартаменты, и пока они выламывали двери топориками, король приказал их открыть и предстал перед толпой в сопровождении нескольких человек. Людовика XVI поместили в нишу окна. Окруженный национальными гвардейцами, которые образовали барьер против толпы, Луи сидел на стуле, поставленном на стол, и оставался спокойным и твердым.
Толпа убеждала Луи одобрить декреты, которые он отклонил. Луи ответил: «Это не метод и не момент, чтобы получить его от меня». Пытаясь успокоить толпу, он надел на голову подаренную ему красную шапку на вершине пики. Толпа восприняла это как признак смирения. Затем он выпил бокал вина, подаренный ему полупьяным рабочим, и получил бурные аплодисменты.
Тем временем члены Ассамблеи Верньо и Максимин Иснард вместе с несколькими заместителями Жиронда двинулась вперед, чтобы защитить короля и попытаться успокоить толпу. Собрание, которое только что собралось, быстро собралось снова, испугавшись этой вспышки, и отправило несколько последовательных делегаций, чтобы попытаться защитить Людовика XVI. В конце концов прибыл сам мэр Петион; он сел на стул, стал кричать людей и убеждал их тихо удалиться. Народ повиновался. Таким образом, эти единичные повстанцы, единственной целью которых было получение указов и министров, ушли в отставку, не выполнив своей миссии.
Демонстранты 20 июня не добились немедленных успехов, на которые они надеялись.. События дня были отвергнуты левыми членами Законодательного собрания, будущими жирондистами и якобинцами. Людовик XVI, ничего не обещавший, не снял своего вето. Петиционеры думали, что они обратили его в революцию; вместо этого они нашли его озлобленным, униженным и непоправимо враждебным.
Европа увидела, как Короля оскорбляли и обращались с ним как с пленником. В некоторых частях Франции роялизм снова стал популярным. Большое количество ведомственных администраций выразили протест против оскорбления, нанесенного королевскому величию. Лафайет, оставив свою армию, посетил Ассамблею 28 июня, потребовав от имени своих солдат, чтобы Ассамблея приняла меры против протестующих и «уничтожила секту, способную нарушить национальный суверенитет». Но 2 июля пришло известие, что Северная армия отступает и отступает к Лиллю и Валансьену. Это сделало все недоверие и беспокойство петиционеров 20 июня оправданными.
В Ассамблее 3 июля Верньо осудил все «изменнические » действия Людовика XVI. Он напомнил королевское вето, беспорядки, которые оно вызвало в провинциях, и умышленное бездействие генералов, открывших путь вторжению. Кроме того, он предложил Ассамблее - хотя скорее косвенно, чем прямо - что Людовик XVI может квалифицироваться согласно Конституции как «считающийся отреченным от престола своей королевской должности». Таким образом, он вложил в общественное сознание идею свержения короля. Его речь, которая произвела огромное впечатление, была разослана Ассамблеей по всем департаментам Франции.
Теперь было ясно, что демонстрация 20 июня 1792 года будет иметь более жестокие последствия. Якобинец Жак Николя Бийо-Варенн наметил программу следующего восстания: изгнать короля, уволить генералов, избрать Национальное собрание, передать королевское вето народу, депортировать всех врагов народа и освободить бедных от налогов. Эта программа была повторена, почти без изменений, в строго сформулированном манифесте, составленном Робеспьером и провозглашенном федеральным оратором перед Палатой представителей. Настоящий вопрос заключался в том, как это будет осуществляться.
Ответ пришел 10 августа 1792 г. при штурме дворца Тюильри.
 | Wikimedia Commons имеет СМИ относится к Демонстрация 20 июня 1792 г.. |
